Валерий: Но талоны давали при Горбачёве на молочные продукты, на хлеб, на сигареты даже, на водку, на алкоголь. Всё это давали, талоны.
Евгения: По талонам жить тоже не нравилось людям.
Валерий: Начали делать кооперативы, стали покупать. Мы всегда покупали мешок гречки, мешок риса и мешок муки. Знали уже, что переживём. Все так делали, мешок картошки ещё. И талончик был, четыре мешка: сахар, мука, гречка и рис. Знали, что не умрём с голода. И на этой неразберихе поднялась пена и бандитизм, стали создавать кооперативы, деньги брать из банка и не возвращать, эти пошли крышевания, пошла проституция, девушки на улицах стояли, руки поднимали таксистам или кому проезжим, отдавались за деньги. Наркотики пошли, наркомания началась. Страшное дело было, страшное.
Евгения: Стали ездить заграницу, покупать… в Польшу ездили барахло покупать, привозили, продавали. А потом в Китай стали ездить.
Валерий: Нет, в Турцию в начале, дублёнки возили. В основном из Турции возили.
Евгения: Потому что Ельцин заявил: «вот вам свобода!..».
Валерий: «… выживайте, как сможете!».
Евгения: «Вот у вас есть ковёр, вот вы его продайте и с голоду не умрёте», понимаешь как это? То есть мы должны всё распродать, чтобы не умереть с голоду. Чтобы семья моя была хоть чем-то накормлена.
Валерий: Вот я был в Москве, с чего удивился. Прям на тротуарах стояли пятитонные контейнеры, в этих контейнерах были товары, торговали папиросами, ещё какая-то одежда. И контейнер подряд, подряд, подряд. Вся улица до конца, хоть в бинокль смотри! Все эти контейнеры, контейнеры… началась торговля массовая. Возили челночники всякие, из Польши товары, в Польшу возили зубную пасту, какая-то у нас крутая была зубная паста, нам привозили продукты, обувь, одежду. В общем, это была грязища в Москве. Крысы бегали по Красной площади, эти мешки, упаковка, бумага катается — это было страшное дело. А во время Брежнева, да, были лозунги на улицах «Слава КПСС» в основном, «Верной дорогой идёте, товарищи!», Ленин (на последнем плакате) был в кепочке, «Мир, труд, май!». Демонстрацию люди любили, ходили с удовольствием, но была обязательной демонстрация, если не пришёл, конечно, с работы не увольняли, но ругали, пропесочивали.
Евгения: А студентов стипендии лишали, если не пришёл.
Валерий: Демонстранты выстраивались на нашей улице, потом очередь подходила, выходили на центральную улицу. И тут они пьянствовали, скучно стоять же, нужно веселиться. Пили, пили, потом в туалет стали ходить, проситься или мочились в подъездах, или в квартиры просились. Потом некоторые напивались в майские праздники, падали, в газонах спали, прям с этими плакатами, пока не протрезвеют. А потом, как только они уйдут на улицу центральную, люди выбегали и бутылки собирали пустые. Это были горы бутылок вокруг, и так по всей улице.
И: Демонстрации нужны больше для внутренней страны или для других?
Валерий: Ну для кого?
Евгения: Нет, для внутренней.
Валерий: Для возвеличивания партии, для страны, конечно.
Евгения: Ну и потом, это праздник у нас был.
Валерий: 1 мая — «Мир, труд, май!», а это слава КПСС, годовщина Великой Октябрьской революции 7 ноября и ещё была демонстрация «День пионерии» 19 мая, на неё школьники ходили.
Идеология работала, и это давало свои плоды. КГБ работало, и это давало свои плоды. Когда исключили идеологию, слово из конституции убрали, КГБ разрушили — и пошла вот эта пена, эта мразь, бандиты, эти продажные чиновники, продажные милиционеры, эти наркобароны пошли, эта проституция, торговля органами, торговля живым товаром — всё это всплыло, как на Западе. Вот к чему мы пришли.
И: Плакаты были только на демонстрациях?
Валерий: Нет, вешали на домах, на жилых кварталах, на улицах были плакаты, через дорогу плакаты протягивали. «Пятилетку за четыре года», «Выполним соцсоревнование» — вот такие, призывы.
И: Звали ли тебя в партию?
Евгения: Меня в партию? Нет, не предлагали.
И: А кого обычно звали?
Евгения: Я не стремилась в партию, нет. Не знаю почему, я была пионеркой…
Валерий: Для вступления в партию… это всё было лимитировано. Какой-то процент должен быть колхозников, какой-то процент рабочих, какой-то очень маленький процент интеллигенции. Если говорили, что нужно медработников принять, в первую очередь принимали уборщиц и медсестёр, врачей не принимали. Это интеллигенция гнилая, как говорится.