“Нашим отделом управляет Авигаиль, самая красивая из жен царя Давида, - сообщила Малка, - мы все любим ее и сочувствуем ей.” Мужчины переглянулись. “Отчего же прекрасная Авигаиль нуждается в сочувствии?” – спросил Айзик. Глаза Малки подернулись грустью. “Авигаиль говорит, что возлюбленный муж ее обитает неподалеку. В небесном Храме на непрестанных пирах он играет на лютне и поет сочиненные им псалмы во славу Бога. Ангелы подают вино самое старое и самое лучшее, выдержанное с дней творения. Слушатели внемлют Давиду, а он бесконечно увлечен благородным и возвышенным своим занятием. Авигаиль гордится мужем, но вот уж несколько тысяч лет, как бывший царь не справляется о жене. И Авигаиль пребывает в печали,” – ответила Малка.
- Ты сочувствуешь бывшей давидой жене? – спросил Айзик.
- Я сочувствую женщине. Иногда негодую, - ответила Малка.
- Негодование? В раю? – изумился Гершель.
- Диктат мужского эгоизма довлеет на этом свете, как на том!
- Чрезвычайно интересная идея! – иронически заметил Айзик.
- Нет ли в этой интересной идее опасного инакомыслия? – забеспокоился Гершель.
- Мужчины предельно благоразумны! – презрительно бросила Малка.
- Должно быть, им есть что терять! – самодовольно ухмыльнулся Айзик.
- Не более, чем женщинам. Откуда взялся рай? Его придумали и описали мужчины!
- Придумали для себя? – не унимался Айзик.
- Хватит! Рай не придуман, но Богом сотворен! – рассердился Гершель.
- Да, я, пожалуй, увлеклась...
- Что тревожит сердце твое? – успокоившись, спросил Гершель землячку.
- Отчего в книгах, мужчинами сочиненных, женщина всегда красива?
- Любовь к прекрасному! – широко улыбнулся Айзик.
- Нет! То не к прекрасному любовь, то фантазии порочные мужские!
- Ты снова увлеклась. Пусть женщины возьмут перо! – примирительно сказал Гершель.
- Великодушие на словах. Мужчины избрали перо для себя, женщин оттеснив!
- Неверно! Свобода выбора – основа нашей веры! – посерьезнел бывший хасид.
- Женщина свободна выбрать занятие раввина или молиться с мужчинами у Западной стены?
- Э-э-э... видишь ли, Малка, э-э-э... – начал было обдумывать вслух свой ответ Айзик.
- Э-э-э... – и это все? У вас свобода выбора, а наш выбор – свобода!
- Цель разделения полов есть спасение от греха! – вернулся к теме Гершель.
- Цель разделения полов есть удаление женщин ради спасения мужчин от греха!
- Малка, есть у тебя товарки родственного направления мысли? – спросил Гершель.
- Не знаю. Я впервые открываю сердце. Мне пора. До свидания.
- До свидания, - сказал Айзик.
- Осторожность не повредит, Малка, - остерег на прощание Гершель.
Малка удалилась. Гершель и Айзик отправились восвояси, рассуждая по дороге.
- Мне понятны ее чувства. Есть крупицы истины, - задумчиво произнес Гершель.
- Она радикалка! – отрезал Айзик.
- Она феминистка.
- Она забавна.
- Она серьезна. Юность хочет перемен.
- Гершель, она умерла, не узнав жизни. Ветер пустыни не несет перемен.
Пора подумать о душе
1
Разговор с Малкой произвел впечатление на обоих друзей. Ни почтенный возраст мужчин, ни внушительный срок пребывания на небесах, ни неизбежное райское нивелирование характеров – ничто не обладает достаточной силой, способной иссушить мужское сердце и оставить его равнодушным к беседе с юной девой.
Склад ума бывшего хасида отличался ортодоксальностью, чтоб не сказать догматичностью. Такая особенность мышления обладает тем достоинством, что крепко удерживает человека на орбите праведности и хорошо страхует от греха. Поэтому Айзик, обдумывая доводы Малки, искал не конструктивные уступки, но полемические возражения, имея целью опровергнуть неуместный с его точки зрения ни на том ни на этом свете феминизм.
Критический ум виленского уроженца не отвергал с порога новые идеи. Гершель углубился в размышления о правомерности женских притязаний и жалоб. В справедливости он усматривал дух иудейской веры. И если перемен требовало само время, то нельзя было оставаться глухим к его зову. Впрочем, в практических делах природная осторожность уводила Гершеля от риска новаторства к надежности обыкновения. “Осторожно действовать еще важнее, чем разумно рассуждать!” – думал Гершель.