В восточной стороне неба находятся ворота, из которых владычица дня ежедневно выходит утром, чтобы светить и греть. Тысяча ангелов сопровождают светило. Они следуют впереди колесницы, везущей сияющее солнце. В колесницу запряжены необычайные создания, похожие на гигантских двенадцатикрылых птиц со львиными головами. Еще тысяча ангелов, сменяя друг друга, неперебой несут солнцу огонь, и оно вбирает его в себя и неустанно шлет лучи света и тепла на землю. В сопровождении ангелов светило движется к западным воротам четвертого неба и скрывается за ними до утра.
Пока солнце с помощниками трудятся над согреванием и освещением земли, сонмы наделенных музыкальным даром ангелов извлекают чарующие звуки из скрипок, арф и флейт. Под аккомпанемент чудной музыки другие не менее одаренные ангелы неустанно поют гимны, славящие Творца.
Айзик не мог удержать восхищения и захлопал в ладоши, как счастливый ребенок. Картины, которые хасиды рисовали в своих славных сказках, что рассказывали за огромным гостеприимным столом в доме Айзика, оказались совершенной реальностью!
Тяжкий путь
1
Габриэль воздержался от продолжения экскурсии по небесам. Ведь судьба Айзика еще не определена, и не следует слишком возбуждать его чувства. Ангел вернул новобранца к порфировым воротам, надеясь, что вердикт Высшего суда небесной справедливости уже вынесен. Увы, дело оказалось слишком сложным для быстрого ответа.
“Вот летит вестник из Высшего суда, наверное он несет решение твоей судьбы!” – произнес Габриэль, обращаясь к Айзику. Посланец подлетел вплотную к Габриэлю, отозвал его в сторону, и стал шептать ему на ухо, оглядываясь на трепещущего новичка. “Благие намерения не искупят плохих манер!” – проворчал Айзик.
Опыт земной жизни научил бывшего цадика: радостную весть сообщают немедля, без посредников и не секретничая. Ему стало жутко. Холодная волна ужаса затопла все то, что называлось прежде его существом. “Говорят, смерть – разрешение всех тревог. Ложь!” – подумал хасид.
Наконец, вестник обратился к Айзику. Он сказал, что добрые дела хасида равновесны ошибкам, и требуется пристальное изучение его поступков и намерений. Айзик будет оставаться у ворот до окончательного выяснения всех обстоятельств. Продолжительность ожидания непредсказуема и зависит только от времени, потребного для вынесения безусловно верного вердикта. Гонец спросил, нет ли у Айзика в раю ходатаев, могущих дать рекомендации. Айзик потупился и угрюмо молчал. Он был уверен, что Гершель пребывает в раю, но не был уверен в готовности идейного противника помочь ему. Не дождавшись ответа, вестник взмыл ввысь и улетел. Айзик испытывал страх и горечь – чувства, столь малознакомые ему при жизни.
“Нет на свете ничего страшнее вечного счастья! – пытался утешить себя Айзик, – Пусть я пойду в ад, зато как любили меня хасиды! Мне не грозит забвение. Кто умер, но не забыт – тот бессмертен!”– не унимался жизнелюб.
“Неужели на небесах возможна кривда?” – задался трагическим вопросом бывший хасид. В земной жизни он знал два рода несправедливости. Той, что в его пользу, он не избегал, а от той, что против него – уклонялся. Несправедливость по отношению к другим порицал безоговорочно. И вот безрадостный итог чистых воззрений и безупречной практики: небесный суд не удовлетворен, сомневается, медлит. “Небось, Гершеля, бирюка и хасидоборца нелюдимого, не терзали, как меня! Выходит, популярность среди смертных и любовь их не слишком высоко ценятся на небесах!” – сокрушался бедняга.
2
Мучительно долго томился Айзик в неизвестности. Наконец, вновь показался вестник. Лицо его сияло. Он сразу и напрямую обратился к изнуренному ожиданием. “Ликуй, Айзик: тебе назначен рай! Благодари Гершеля, заступника твоего!” – воскликнул посланец небесного суда и тут же очутился в объятиях осчастливленного адресата. Слезы радости катились из глаз цадика, в сердце своем он благодарил того, кого несправедливо осуждал.
Пока для Айзика приготовлялась одежда, корона и прочие атрибуты принадлежности к счастливому племени, ангелы Михаэль и Габриэль рассказали ему две истории “со значением”.
“Тебе, дорогой Айзик, безусловно знаком из книг печальный факт грехопадения и последующего изгнания из рая Адама и Хавы, – начал Михаэль, – я же намерен открыть тебе некоторые менее известные детали, очевидцем коих мне довелось быть. Я всего лишь хочу, чтобы не повторялись старые и не изобретались новые ошибки.”
“Запрет на вкушение плодов дерева познания был не единственным в ту древнюю пору. В раю возбранялось употреблять в пищу мясо, недопустимым являлось и совокупление. Не сочти последнее ограниченее излишним, ибо даже не отведавшие запретного плода, но подстрекаемые зудом похоти, могли потерять голову. Этот пример не прилагай к себе буквально, но усмотри остерегающее иносказание. Мораль состоит в том, что не все дозволено в раю!”