Возле мертвого сокола сидела девочка в цветастом сарафанчике. Увидев чужие загорелые ноги, она подняла голову и спросила:
— У вас нет лопаты?
— Лопаты? — удивился Володя.
— Надо похоронить. Он заслужил.
— Заслужил,— растерянно ответил: Володя. Теперь он узнал девочку: это была внучка лесничего. Она приехала к своему деду откуда-то издалека.
— Надо вырыть ямку,— сказала девочка.
— Хорошо,— ответил Володя. Он наклонился, переложил сокола на опавшие листья, недолго посидел молча глядя на окровавленную птицу.
— Как тебя зовут?
— Володя.
— Володя, — повторила девочка.
Он пальцами разрыл песок. Девочка сорвала большой лист и положила его на дно. Володя переложил туда сокола, другим листом прикрыл птицу.
— Как вас зовут?— спросил он.
— Вика.
— Вика,— повторил он. Непроизвольно тряхнул головой, двумя сильными рывками засыпал ямку песком, потом выровнял песок над могилой погибшего сокола.
— Дай мне перо,— попросила Вика. Володя охотно отдал ей соколиное перо.— Я его буду хранить,— добавила она.— Ты куда? — почти испуганно воскликнула Вика, когда Володя поднялся.
— К реке. Вымыться нужно.— Он показал запачканные руки.
— Можно мне с тобой?
— Можно,— решительно ответил он.
Они пробрались к воде.
— Как ты попал сюда? — спросила Вика.
— Пришел. Ногами.
— Нет, я не об этом. Такое чудное место. Здесь можно купаться?
— Если не боитесь крокодилов.
— Не боюсь.
— Тогда я разрешаю.
— Вот спасибо! Ты здешний?
— Нет, я не из этого леса.
— Из какого?
— Из города.
— Ты не понял. Я думала, ты приезжий.
— Я родился здесь.
— В этом…— Она, видимо, хотела сказать — захолустье, но, увидев его внимательные глаза, осеклась и только улыбнулась.
— Вот именно,— сказал он,— в дыре.
— Ну, вот! Зачем же так? Моя мать тоже родилась здесь. Правда, я в Москве, но мама — здесь. Это не помешало ей защитить диссертацию по хирургии. И дедушка с бабушкой тут живут. Если уж на то пошло, то место рождения ничего не значит. Сколько людей родилось в глуши, а стали знаменитыми на весь мир.
— Обязательно нужно быть знаменитым?
— Нет. Я к слову сказала.
— Нет,— сказал Володя.— Место рождения многое значит. Почти все. Там ведь корни. На родине.
— Ты говоришь как взрослый.
Он разбежался по отмели, с шумом влетел в воду, поплыл к середине реки. Когда он повернул обратно, то увидел, что Вика плывет ему навстречу. Он присмотрелся, и ему понравилось, как она плыла. Девочка, умевшая плавать настоящим кролем, не могла быть безразличной для него, как и для всякого другого на его месте: в юности спортивные качества расцениваются очень высоко.
Володя вышел на отмель, оглянулся. Вика возвращалась к берегу.
По волнам, расходившимся от ее тела, скользили солнечные лучи, переливались, перекатывались, и ему показалось, что девочка оставляла за собой солнечный след.
Он побежал на песчаный склон, упал на песок, засмеялся — не над самим собой, а просто так, от обычной радости. И застыл, подставив спину солнечным лучам.
Вика вышла из воды и села невдалеке.
В небе все еще рокотали учебные самолеты.
— УТ-2,— сказал Володя,— Недалеко тут училище. Пятьдесят километров от нас. Знаменитые летчики там учились.
— Я знаю,— вдруг сказала Вика.— Мой папа там учился. Только давно не летает. Он в гавээф работает.
Володя посмотрел в ее сторону, но тут же отвел взгляд, уткнулся лицом в песок.
— Мне нравятся летчики,— продолжала Вика.— Веселые они, шумные, смелые. Ты, конечно, будешь летчиком?
Володя поднял голову, посмотрел на девочку.
— Да,— ответил он.— Вот закончу десятилетку на будущий год и в училище. Да мне другого пути и нет. Все продумано.
— Почему нет другого пути?
— Зачем тебе знать?
— Я должна знать — почему!
— Да так, я просто сказал. Мечта.— Он усмехнулся.— Мечтать ведь можно? Мечтать никто не запрещает.
— Ты меня проводишь домой? — спросила Вика.
— Тебе здесь не нравится?
— Ой, что ты! Конечно, нравится!
— Ну, еще часик ты можешь побыть здесь?
— Сколько сейчас?
Володя посмотрел на солнце.
— Одиннадцать,— уверенно ответил он.
— Как раз час. Подневольный человек. А ты?
— Никто мной не командует.
— Ты счастливый.
— Счастливый? — спросил он и поспешно добавил: — Конечно.
Володя откинулся на песок и закрыл глаза.
— Искупаемся? — опросил он.
— Я сегодня первый раз в жизни не подчинюсь приказу,— сказала Вика.