Дождь шумел нудно и противно.
Андрей сжал плечо друга.
— Что? — спросил Сергей.
— Ничего,— быстро ответил Андрей.
— Или Амундсен. Старый уже был, и славой был покрыт на веки вечные, а когда экспедиция Нобиле потерпела аварию, он на гидроплане бросился на помощь ей. И он там погиб, в море где-то, даже могилы нет у великого человека. А ты? У тебя будет могила, и цветочки будут на ней расти, бессмертники.
— Сергей,— позвал голос из темноты.
— Чего тебе?
— Ладно, прости…
— Не у меня проси прощения, а у новичков. Им ты хотел в душу наплевать.
Андрей лежал на старом брезентовом чехле рядом с Сергеем и думал о своем друге, о его силе, которую он понял только сейчас, хотя знал о ее существовании и раньше. Он даже не слышал громыхания за открытой дверью, как затихал дождь, как отчетливо звенели голоса проходивших в степи, к городу, поездов.
— Пошли, Андрей, — Сергей положил руку другу на грудь.— Можно идти. Эй, ты! — крикнул Сергей в темноту.— Не уснул?
Из темноты никто не ответил.
— Ушел,— сказал инструктор.
— Ушел? Дождя не побоялся? — удивился Сергей.
— Проскользнул. Стыдно стало.
— Неплохо, а?
— Ты не пощадил его.
— Почему я должен был щадить? Ведь он не пощадил их души? — Сергей указал на новичков, которые влюбленно смотрели в его затененное лицо.— Пошли, Андрей!
В степи пахло намокшей травой.
На следующий день Андрей встретился с Сергеем на аэродроме.
— Завтра я свободен с самого утра. До позднего вечера. А послезавтра меня не будет,— сказал Сергей.
— Как не будет?
— До первого сентября.
— Двадцать дней! Сережа, я сойду с ума без тебя.
— Так надо.
— Чтоб я сошел с ума?
— Я уеду. Дела.
— А завтра? Весь день будешь со мной, да?
— Весь день. Будем делать только то, что тебе понравится.
— Будем шляться. Мое любимое занятие.
— Хорошо. Я приду к тебе в девять часов.
Они расстались. Сергей ушел в город. Андрея инструктор оставил — закончить покраску одного из планеров.
Сергей сдержал свое слово.
Позавтракав, друзья отправились в странствия по городу.
— Смотри! — показал Андрей.
Над дверью одной мастерской висела надпись: «Ремонт радио и кроватей».
— Замечательно.
Они шли дальше. Андрей затащил Сергея в магазин железоскобяных изделий.
— Я давно хотел тебе показать!
Среди хомутов и цинковых стиральных досок висела изящная и легкая скрипка.
— Двадцатый век,— ответил Сергей.— Чему ж тут удивляться?
На тротуаре кто-то бросил недоеденное мороженое. Оно растеклось. Наклонив набок головку, воробей пил сладкое молоко. Другие воробьи пытались помешать ему, но он неизменно побеждал отгонял их.
— Вот эгоист,— сказал, остановившись, Андрей.
— Сейчас половина двенадцатого, — заметил Сергей,— почему не спешишь на Днепр? Пройдет твой пароход!
— Да? — Андрей сел на мусорный ящик.— Хочешь, я тебе покажу там такое, что ты зарыдаешь?
— Знаю, у тебя неисчерпаемый запас цирковых номеров. Но ведь все только цирк!
— Опять не нравится!
— Да нет, нравится, но…
Андрей вскочил.
— Я хочу тебе понравиться! — вскричал он.
— Где тебя такого нашли?
— В капусте.
— Похоже на правду. Но не совсем. В чертополохе.
— Спасибо. Надо будет уточнить в метрическом свидетельстве. Внести изменения.
На столе, возле которого они остановились, висела бумажка. Андрей, увидев ее, прочитал вслух:
— Продается тачка. Слышишь? Купим?
— Обязательно.
— Такой разговор мне больше нравится. Не сердись, Сережа. Я попробую стать человеком. Не будем терять надежду. Папа говорит, что ее труднее всего найти.
— Да, — коротко ответил Сергей,
— Значит, купим?
Андрей обнял Сергея, и так, обнявшись, они пошли вдоль улицы.
У кассы, где продавались билеты на пароход, стояла очередь.
— Постоим? — предложил Андрей,
— Зачем? — спросил Сергей.
— Так просто.
— Ну, давай.
Растрепанная женщина рвалась к окошечку. Кто-то ей сказал:
— Есть очередь, гражданка!
— Я ваш билет не возьму! — закричала женщина.
Тогда вмешался Андрей.
— Займите очередь, мадам, а то вам не достанется билетов.