Последнее меня всегда умиляло, даже в самые первые поездки. Не успеет ребенок приехать в лагерь всего-то на три недели, как садится на табуретку у окна — письменного стола в палате нет — и выводит красивым почерком:
«Письмо!
Здравствуй, мамочка!..»
Потом надолго задумывается, о чем, собственно, он хочет написать. Чешет затылок и оглядывается по сторонам. Идей нет, потом соображает и дописывает, что доехал он до лагеря хорошо. После чего, еще смотрит по сторонам в поисках темы для письма… И тут обычно бывает два варианта: либо его отвлечет какое-нибудь событие или игра затеянная ребятишками из его отряда, и он забросит это письмо, и оно еще долго будет валяться недописанное на подоконнике, пока его оттуда не сметут при уборке помещения. Или, если ребенок — маленький эгоист со склонностью к аутизму, то тогда он, хлюпая носом и пуская слезу, напишет, что он бедненький скучает по мамочке, это на второй-то день, что ребятишки все вокруг плохие и вожатые плохие, и воспитатели тоже. И все в лагере плохо: и скучно, и кормят невкусно. И попросит мамочку приехать и забрать его отсюда домой. Я видел ребят, которых родители увозили в ближайшие выходные, задолго до конца смены. Но я не помню ни разу, чтобы этих плаксивых жалобщиков кто-то в отряде гнобил, или обижал, просто дети эти были чересчур домашние и капризные.
Ну а все лишнее, что не хранили в тумбочке, обычно сдавали в камеру хранения. Иногда до конца смены. Даст мамочка такому гаврошу с собой баул со сменным бельем, он сдаст его в камеру хранения и забудет туда дорогу. Все двадцать дней может ходить в одних и тех же носках, трусах и майке. Надо ли говорить, что носки эти уже стоят, а от нательного белья идет специфический запах. Хорошо, если родители приедут на родительский день, тогда под присмотром маменьки дитятко переоденется во что-нибудь чистое из заветного баула. Но во что переоденется, в том обычно и домой после смены приедет. Некогда ему там за чистотой следить, одежду менять. Мыло у половины детей часто даже не разворачивается, зато зубная паста может кончиться уже на второй день. Но вот только не надо думать, что ребенок извел ее всю на гигиену полости рта. Отнюдь! Он просто участвовал в соревновании, кто дальше стрельнет. Для этого абсолютно новый тюбик раскручивается, но колпачок не снимается и держится едва-едва, выполняя уже не роль крышки, а роль пыжа. Потом тюбик с недоснятой крышкой кладется на землю на ровный участок, и… со всей малолетней дури надо топнуть по нему ногой. В результате крышка, выдавленная пастой, отлетает до полуметра, а колбаска зубной пасты белым червячком вылетает сантиметров на двадцать. Победителем среди «спортсменов» считается тот, у кого крышка и паста улетают дальше.
Правда, всю пасту на такую стрельбу расходуют редко. Есть же святая пионерская традиция, что в лагере кого-то спящего обязательно надо мазать пастой. Вот только, если честно, слышал я про это всякий раз, когда приезжал в лагерь, а видел измазанных ну очень и очень редко. Видимо тот, кто должен был мазать, спал крепче и дольше того, кто должен был подвергнуться экзекуции.
На второй день смены всех обычно вели в библиотеку и там записывали читателями. У каждого появлялась книжка для чтения, дальнейшее уже зависело от внутреннего мира пионера. Для кого-то эта книга была первой, и он успевал прочесть еще две или три, а для кого-то — сразу и последней, поскольку чтение дальше пятой страницы не получалось, и в основном она служила твердым аргументом, когда ею били по голове несговорчивого оппонента в споре.
Драки в лагере случались, но обычные, мальчишечьи, до первых слез. Кто заплакал, тот проиграл. Хотя порой проказы приводили к бедам, до которых и не всякая драка доведет. Именно этим и запомнилась мне первая поездка в «Чайку». Уж и не помню никого из детей и воспитателя тоже. Помню только, что вожатой была темненькая девушка в очках, а еще то, что одному пацану шутя сломали ногу.
Баловались на площадке у корпуса. Парни чисто по дружески барахтались и смеялись, один оказался лежащим на спине на земле и в качестве защиты выставил вверх ноги, вроде как угрожая оттолкнуть, если стоящий нападет. А тот взял, да действительно навалился с разбегу на выставленные ноги. Потом был дикий крик лежащего и суета воспитателя и вожатой, правая нога мальчугана оказалась сломанной. И ладно бы там богатыри были, так ведь мальчишки по десять лет. И в эту же смену случился другой медицинский казус. Одну из воспитательниц срочно госпитализировали прямо со смены в лечебницу Биргильды, благо станция эта весьма близко. Для тех, кто не знает челябинской специфики, поясню, что в этом поселке находится большая психиатрическая лечебница.