– Жди, я сейчас!
Девушка помчалась домой, схватила сумку с книгами и тетрадками, крикнула Аннушке, что будет ночевать у подруги.
Какое маленькое счастье! В комнату Анвара, уютную в призрачном свете сумерек, удалось пробраться незаметно. Здесь было тепло и спокойно. Старый диван, знающий все их секреты, как будто ждал ребят. Анвар разгладил смятую простыню, лёг. «Иди ко мне», – сказал тихо, раскинув руки ей навстречу. А Ольга вдруг замерла, застеснялась. Как глупо! Она улыбнулась, чтобы скрыть смущение, шагнула вперёд, к своему единственному мужчине, чтобы найти наслаждение и покой в его теплых объятиях.
Совсем юные, они только начали познавать мир плотской любви, ещё не ушло стеснение от прикосновений пальцев к запретным местам, ещё казалось дерзостью слишком долго держать руку на груди подруги, а потом медленно опускать её вниз… Но поцелуи, то нежные, то исступлённо страстные, длились и длились, воспалённый мозг отказывался соображать и уже не контролировал дыхание, тело, руки. Мужские руки не оставили без внимания ничего на её ждущем ласки теле, снова и снова касаясь потаённых мест бесчисленными способами прикосновений… Длись, сладкая мука! Всё исчезло вокруг, лишь стучали сумасшедшие сердца, встраиваясь в вечный, как сама вселенная, ритм движений двух соединённых любовью тел… Страсть прорвалась в них одновременно, сжала болью виски, опустошила, лишила сил, оставив о себе воспоминание лишь в дрожи сплетённых тел. Или это дрожит сама земля, вторя их любви?
Город просыпался. С разноголосьем машин, с курлыканьем голубей за светлеющим окном начинался новый день. Сквозь цветастые шторы на деревянный пол легла бледная полоска зари. Анвар притащил в постель огромную кружку горячего чая, и это было верное дополнение к магии раннего утра. Обжигаясь, они пили крепкий чай, передавая кружку друг другу, и жевали шоколадные пряники, вкус которых Ольга будет помнить всю жизнь. Закончилась их ночь, сладкая и горькая одновременно; мелькнувшая, как миг, короткая ночь, полная нежности и отчаяния.
* * *
На следующий день, вернувшись с занятий, Ольга сразу помчалась на кухню, где Аннушка гремела посудой, самозабвенно, с полным погружением в процесс, готовя ужин.
– Мне звонили?
– Во-первых, здравствуй, Олюшка, во-вторых, ты что ж, так рано?
– Древнерусскую литературу загнула, недоступна она моему пониманию. Так звонили?
– Ты начала пропускать занятия? Ни к чему хорошему…
– Аннушка, ответь, наконец!
Ольга злилась. Она мчалась, как угорелая, чтоб побыстрей узнать новости об Анваре, и некстати начавшийся воспитательный процесс ей совсем ни к чему. Аннушка бывает такой занудой!
– Да звонил, звонил твой хахаль! Вежливый такой, не то что некоторые! И голос приятный.
– Так что он сказал этим приятным голосом? – чуть не по слогам, ледяным тоном произнесла Ольга.
– Сказал, что напишет. А пока улетает в свой Ташкент, – она растерянно взглянула на девушку. – Сказал, что ночью.
– Улетает? Так сразу? – Ольга без сил опустилась на стул.
И тут же слёзы подступили к горлу. В её жизни произошло то, что никогда не должно было случиться. Влюблённая, она осталась без любимого, а это невозможно. Да Ольга просто умрёт! У неё не получится жить дальше, она не сумеет, нет.
Аннушка молча гладила её по голове, думала о своём. Когда-то, в далекой молодости вот так же…Она пыталась стать счастливой, не получилось. Эх, да что вспоминать, старьё своё ворошить!
А жизнь продолжалась. Дни шли за днями, однообразные, невесёлые. Как будто кто-то выключил счастье из Ольгиной жизни, щёлкнул выключателем, и нет его, недавнего большого счастья. В доме было особенно тяжело, в огромной пустой квартире поселилась гулкая тишина. Инна почти не выходила из комнаты, а если и выбиралась оттуда, то лишь для того, чтоб молча исчезнуть куда-то до глубокой ночи. Однажды вернулась не одна, а со своим любовником, Владом. Этот хлыщ с наглым взглядом Ольге сразу не понравился. Да что там не понравился, её тошнит от таких франтоватых, напомаженных мужиков с их вечным запахом дорогого одеколона.
Аннушка тоже губки поджала, увидев гостя, сразу утопала на кухню. Да и Ольге надо бежать, сегодня последняя репетиция перед праздничным концертом.
Седьмого ноября концерт прошёл на ура. Большая сцена дома культуры, где они выступали, давала нужный простор для танца, здесь было, где развернуться. У Ольги и Саймона сольный танец, впервые на публике. Парень душу в него вложил, сам разработал танцевальные движения, подобрал и записал на магнитофон музыку, гитарное соло, то нежное и тихое, то взрывающееся каскадом звуков. Танцуя, Саймон забывал обо всём и, похоже, чувствовал себя богом. Ольга ему под стать, танец был её пульсом, душой, биением сердца.