— Тебе показалось.
— Сходи, проверь.
Рощин поднялся, стремительно направился, но не к дому скульптора, а к озеру и как был в одежде и обуви, рухнул лицом вниз в воду.
Валентина с сожалением посмотрела на брата. Бедненький.
— Не утони.
— Ерунда, — донеслось глухое бормотание.
— Эта богиня, кстати, прочим пялится на окна твоего кабинета.
— Чушь какая! — Андрей вернулся и снова сел рядом. — Кто пялится? Богиня? Да у нее глаза закрыты!
— Неплотно.
Тяжелое молчание увенчалось простым вопросом:
— Валечка, как же быть?
— Сам решай.
— Ты хочешь, чтобы я сделал экспертизу на отцовство?
— Какая разница чего я хочу, сам-то ты чего хочешь?
— Уже не знаю. Валя…
— Что мой хороший?
— Если…. — в голосе брата звучала мука, — если Таня делала аборт от меня, если она сейчас беременна от меня, если Маша моя дочка, может быть тогда и Никита мой сын?
Валентина нервно передернула плечами:
— Я тоже об этом думаю.
— Бред…. — Андрей сорвался и стремительно скрылся в темноте. О сестре, оставленной на задворках пустынного пляжа, он даже не вспомнил.
РОМАН
Поезд тронулся. Поплыл перрон за окном вагона. Замелькали фигуры провожающих. Надин сокрушенно вздохнула, визит к Люборецкому, на который она и Петя Травкин возлагали столько надежд, результатов не принес. За праздничным ужином, в честь гостей, у полковника начался приступ печеночной колики, затем разболелся желудок, поднялась температура. Затевать серьезные разговоры стало неловко. А потом и вовсе невозможно. Прохору Львовичу стало так худо, что он постарался выпроводить поскорее гостей. В первую очередь «выздоровевшую» от революции Ольгу.
В вагоне Надин открыла книгу, попыталась читать.
— Я пойду к Травкину, — объявила Ольга. — Мне с тобой скучно.
Спустя час Надин заглянула в соседнее купе. Ребята играли в карты, чему-то весело смеялись. Через три часа, проснувшись от странного беспокойства, она обнаружила, что племянница исчезла. Оля вышла от Травкина. и…словно испарилась.
Стараясь не паниковать, Надин, стояла в коридоре вагона, смотрела пустыми глазами в тьму за окном, отгоняла страшные мысли. Сбежать Ольга не могла, поезд двигался без остановок. Прыгать на ходу? На такую глупость, хотелось верить, девочка не способна.
— Не волнуйтесь, Надежда Антоновна, она вернется, — В голосе Пети звучало сожаление.
Грохнула железная дверь, соединяющая вагоны, в сумрачном тамбуре показались два силуэта. Мужчина, высокий, широкоплечий, привлек к себе тонкую женскую фигуру, прижал к груди, запрокинув голову, впился в губы.
Поглощенные друг другом, Оля и Снегирев не заметили присутствия посторонних. Не обратили внимания на удивленную Надин и смущенного Травкина. Последний, правда, быстро ретировался в свое купе.
Надин не отрывая взгляда, наблюдала, как московский адвокат шарил по Олиной спине большими ладонями. Впрочем, назвать спиной эти места можно было весьма условно. Да и «шарить» было не совсем то слово, которым определялись действия Валерия Николаевича. Стиснув, что есть силы, круглый Ольгин задок, он прижимал ее живот к своим, без сомнения возбужденным чреслам и потихоньку комкал длинную юбку.
Прощание понемногу превращалось в любовную прелюдию. Пора было вмешаться.
— Оля, — позвала Надин и сделала шаг по направлению к тамбуру. — Я с ума схожу. Разве можно так?! И вам, Валерий Николаевич, должно быть стыдно.
Снегирев стремительно покраснел и отпустил Ольгу. Та юркнула за широкую спину и из укрытия нагло заявила:
— Мне все можно… теперь.
— Что значит теперь? — взвилась Надин.
Снегирев смущенно объявил:
— Простите, Надежда Антоновна, но Оленька — моя супруга. Мы вчера обвенчались.
— Тайно? О, Господи? — Надин представила, реакцию Павла и ужаснулась.
— Так получилось, — промяукала Оля.
— Я понимаю, что поступил не правильно, но обстоятельства оказались сильнее меня, — адвокат начал оправдываться.
Обстоятельства, победившие Снегирева, торопливо застегивали перламутровые пуговки на лифе платья.
— Я понимаю, Павел Павлович вправе сердиться на нас. Он вправе лишить Оленьку наследства. Меня это не останавливает.
— Меня тоже, — не преминула вставить «пять копеек» племянница.
— Моя семья ни в чем, ни будет нуждаться. Я сумею обеспечить Ольгу, можете не беспокоиться.