Выбрать главу

— Нет, романы надо довести до ума. Зачем они лежат? — Валентина разделяла мнение Бондарева.

— Вы меня уже достали. Я и так пошел на поводу, Таню нанял, жду, пока она наберет текст. Дальше, видно будет. Так и передай Игореше.

Валентина кивнула.

— Будет сделано, ваш сиятельство.

— Таня, у вас есть старшая сестра? — Андрей повернулся к Тане.

— Нет.

— Вам повезло. Не то, что мне.

— Нахал, — возмутилась Валентина. — Я тебя от бабушки защищала и мороженым делилась. Неблагодарный тип.

Рощин поднялся.

— Раз дело дошло до мороженого, мне лучше исчезнуть. Валентина Петровна, жду вас в своем кабинете. Оривидерчи, милые дамы.

Валентина проводила брата взглядом и, едва закрылась дверь, приступила к расспросам:

— Как вам работается, Таня?

— Нормально. Первые дни я немного нервничала, сейчас освоилась. Не беспокойтесь, у нас, действительно, полный порядок.

— Поймите меня правильно, — Валентина вздохнула. — Я бы очень обрадовалась, если бы у вас с братом сложились хорошие отношения. И деловые, и личные.

— Как же так? — удивилась Таня. — На собеседовании вы говорили другое.

— Забудьте, — отмахнулась старшая Рощина. — Теперь прежние инструкции уже не актуальны.

— Почему? Что, собственно, произошло?

— Вы нравитесь Андрею. Возможно, больше чем нравитесь.

— С чего вы взяли? — изумилась Татьяна.

— Не слепая, вижу. Он к вам тянется. И, вы простите за откровенность, к нему не равнодушны. Возможно, у вас получится что-то серьезное. Хотите, я вам погадаю? — вдруг предложила Валентина и, не дожидаясь согласия, взяла Танину ладонь.

— Танечка, не верьте ей, — на кухне появился Рощин. — Мне Валя нагадала большую и светлую любовь с прелестной блондинкой и троих детей. Ни то, ни другое, ни сбылось.

— Неправда. Я сказала, что твоя жизнь изменится, когда блондинка объясниться тебе в любви.

— Простите, меня ждет работа, — Таня тряхнула темно каштановой гривой и оставила брата и сестру одних.

— Какова? — донеслось из-за дверей басовитое.

— Супер! — громче, чем следовало, ответила Валентина.

Таня вздохнула, покачала сокрушенно головой, ее поразил ответ Рощина:

— Да, с такой и в пир, и в мир не стыдно. И в разведку не страшно. Некрасовская женщина.

РОМАН

За неимением горящей избы и скачущего коня, некрасовская женщина набирала на компьютере текст. О прошедшем разговоре Таня не думала. Стоило прикоснуться к рукописи и, как обычно, реальность растворялась в выдумке, события 1906 года поглощали внимание полностью.

…Отправив Ольгу в свою комнату, Надин рухнула в кресло и разрыдалась.

— Надечка, ласточка, что случилось? — Испугался Павел Матвеев. На его памяти Надин плакала дважды. Первый раз, когда пятилетняя Оля едва не умерла от скоротечной ангины. Во второй, когда между ними случилась первая близость и Надин объяснилась ему в любви.

…Звенело ласковым зноем лето. Голубое небо бескрайним простором уплывало ввысь. Однообразие дачных дней оживляло только присутствие свояченицы. И ее неожиданное кокетство. Сначала смущенный, после задетый за живое, Матвеев не выдержал искушения, подстерег Надин на узкой тропинке у озера, загородил дорогу, облапил, потянулся к груди. Едва рассеялся блаженный туман, сердито спросил:

— Ну, что развлеклась?

— Развлеклась? — удивилась Надин и вдруг заплакала. Горько, безутешно, по-детски навзрыд.

— Я мечтала об этом столько лет. Я хотела побыть с тобой хоть разок, хоть один единственный разочек хотела испытать настоящее счастье, — бормотала Надин, захлебываясь от слез. — Слепой тупой дурак, бесчувственный мешок…дубина.

— Как счастливой…почему… — невероятное предположение сразило Матвеева наповал. Ему казалось: отдаваясь ему, Надин мстит кому-то или забавляется от скуки. Поверить, что эта красивая, самоуверенная женщина испытывает к нему какие-то чувства, Павел не мог.

— Наденька…

— Глупый, ты, Матвеев человек. Неужели непонятно, что я тебя люблю?

— Не может быть!

— Еще как может! — Надин жалко улыбнулась в растерянное недоверчивое лицо, погладила тонкими пальцами щеку Павла. — Я тебя люблю, Пашенька, об этом знает все на свете, кроме тебя.

Горячий взгляд утверждал: «люблю!» и ждал ответа. Павел в ужасе замер. От привычного самообладания не осталось следа. О такой женщине, как Надин, Матвеев грезил одинокими вдовыми ночами, о такой мечтал в постели со случайными любовницами. Вернее, о такой женщине он грезил и мечтал, когда разрешал себе, немолодому, невысокому, некрасивому вообразить настоящее счастье.