— Нет, романы надо довести до ума. Зачем они лежат? — Валентина разделяла мнение Бондарева.
— Вы меня уже достали. Я и так пошел на поводу, Таню нанял, жду, пока она наберет текст. Дальше, видно будет. Так и передай Игореше.
Валентина кивнула.
— Будет сделано, ваш сиятельство.
— Таня, у вас есть старшая сестра? — Андрей повернулся к Тане.
— Нет.
— Вам повезло. Не то, что мне.
— Нахал, — возмутилась Валентина. — Я тебя от бабушки защищала и мороженым делилась. Неблагодарный тип.
Рощин поднялся.
— Раз дело дошло до мороженого, мне лучше исчезнуть. Валентина Петровна, жду вас в своем кабинете. Оривидерчи, милые дамы.
Валентина проводила брата взглядом и, едва закрылась дверь, приступила к расспросам:
— Как вам работается, Таня?
— Нормально. Первые дни я немного нервничала, сейчас освоилась. Не беспокойтесь, у нас, действительно, полный порядок.
— Поймите меня правильно, — Валентина вздохнула. — Я бы очень обрадовалась, если бы у вас с братом сложились хорошие отношения. И деловые, и личные.
— Как же так? — удивилась Таня. — На собеседовании вы говорили другое.
— Забудьте, — отмахнулась старшая Рощина. — Теперь прежние инструкции уже не актуальны.
— Почему? Что, собственно, произошло?
— Вы нравитесь Андрею. Возможно, больше чем нравитесь.
— С чего вы взяли? — изумилась Татьяна.
— Не слепая, вижу. Он к вам тянется. И, вы простите за откровенность, к нему не равнодушны. Возможно, у вас получится что-то серьезное. Хотите, я вам погадаю? — вдруг предложила Валентина и, не дожидаясь согласия, взяла Танину ладонь.
— Танечка, не верьте ей, — на кухне появился Рощин. — Мне Валя нагадала большую и светлую любовь с прелестной блондинкой и троих детей. Ни то, ни другое, ни сбылось.
— Неправда. Я сказала, что твоя жизнь изменится, когда блондинка объясниться тебе в любви.
— Простите, меня ждет работа, — Таня тряхнула темно каштановой гривой и оставила брата и сестру одних.
— Какова? — донеслось из-за дверей басовитое.
— Супер! — громче, чем следовало, ответила Валентина.
Таня вздохнула, покачала сокрушенно головой, ее поразил ответ Рощина:
— Да, с такой и в пир, и в мир не стыдно. И в разведку не страшно. Некрасовская женщина.
РОМАН
За неимением горящей избы и скачущего коня, некрасовская женщина набирала на компьютере текст. О прошедшем разговоре Таня не думала. Стоило прикоснуться к рукописи и, как обычно, реальность растворялась в выдумке, события 1906 года поглощали внимание полностью.
…Отправив Ольгу в свою комнату, Надин рухнула в кресло и разрыдалась.
— Надечка, ласточка, что случилось? — Испугался Павел Матвеев. На его памяти Надин плакала дважды. Первый раз, когда пятилетняя Оля едва не умерла от скоротечной ангины. Во второй, когда между ними случилась первая близость и Надин объяснилась ему в любви.
…Звенело ласковым зноем лето. Голубое небо бескрайним простором уплывало ввысь. Однообразие дачных дней оживляло только присутствие свояченицы. И ее неожиданное кокетство. Сначала смущенный, после задетый за живое, Матвеев не выдержал искушения, подстерег Надин на узкой тропинке у озера, загородил дорогу, облапил, потянулся к груди. Едва рассеялся блаженный туман, сердито спросил:
— Ну, что развлеклась?
— Развлеклась? — удивилась Надин и вдруг заплакала. Горько, безутешно, по-детски навзрыд.
— Я мечтала об этом столько лет. Я хотела побыть с тобой хоть разок, хоть один единственный разочек хотела испытать настоящее счастье, — бормотала Надин, захлебываясь от слез. — Слепой тупой дурак, бесчувственный мешок…дубина.
— Как счастливой…почему… — невероятное предположение сразило Матвеева наповал. Ему казалось: отдаваясь ему, Надин мстит кому-то или забавляется от скуки. Поверить, что эта красивая, самоуверенная женщина испытывает к нему какие-то чувства, Павел не мог.
— Наденька…
— Глупый, ты, Матвеев человек. Неужели непонятно, что я тебя люблю?
— Не может быть!
— Еще как может! — Надин жалко улыбнулась в растерянное недоверчивое лицо, погладила тонкими пальцами щеку Павла. — Я тебя люблю, Пашенька, об этом знает все на свете, кроме тебя.
Горячий взгляд утверждал: «люблю!» и ждал ответа. Павел в ужасе замер. От привычного самообладания не осталось следа. О такой женщине, как Надин, Матвеев грезил одинокими вдовыми ночами, о такой мечтал в постели со случайными любовницами. Вернее, о такой женщине он грезил и мечтал, когда разрешал себе, немолодому, невысокому, некрасивому вообразить настоящее счастье.