Они кружили по пустой асфальтированной площади, выкрикивая слова песен, и носясь по кругу в тщетных попытках разбудить жителей района. Шумные и в стельку пьяные молодые люди были похожи на стаю загнанных собак, потные, мерзкие, грязные и насквозь пропитанные развратом. Это были люди, которые потеряли смысл жизни, и теперь тщетно пытались разыскать его в грязных переулках города. От них разило смертью и тщетностью бытия. Они выкрикивали плоские шутки и брызгались слюной, высунув головы из машины. На какую-то секунду Алекс даже возгордился тем, что именно ему выпала честь очищать мир от такой грязи как они. Он сильнее сжал нож в руке, снова спрятав его в рукаве пальто, и уверенно направился вперед.
Они заметили его, когда он был уже буквально в пяти шагах от их машины. Остановившись посередине площади, они вывалили из машины и теперь выплескивали содержимое бутылок на асфальт и близ стоящие клумбы, имитируя при этом половой акт. Их было четверо. Все молодые и еще не окрепшие, в рваных штанах и кепках набекрень они пытались казаться существеннее, чем они есть на самом деле. Они мнили себя богами и карателями, презирая всех вокруг и отрицая каноны прогнившего задолго до их появления общества. Эти людишки чувствовали себя вершителями судеб и носителями чумы под названием «современная культура». Плохо пахнущие и стонущие от безразличия ко всем и всему они отражали всю сущность современного общества, такого же жалкого и отсталого как они сами. Алексу нельзя было тратить на них много времени, его мышка убежала из клетки, и теперь ему стоило больших трудов не сорваться и сохранять хладнокровие. Его недавняя мягкость и любовь к жизни, живущая в нем до недавних событий давали знать о себе и выражались в некоторой нервозности и неумелости скрывать свою нынешнюю злобную натуру, которая так и хотела беспощадно принести в жертву всех, кто посмел даже на минуту подумать, что сможет подчинить себе эту жизнь. Он натянул кепку пониже и вплотную приблизился к парням. Устремив взгляд вдаль, он заметил, как Жанна, его последняя жертва, уже пересекает шоссе и уже примерно через пять минут откроет дверь заправки.
- Эй, дядя, милостыню не подаем! – надменно произнес тот, что стоял к нему ближе всех, еле связывая от большого количества выпитого, буквы воедино и воззирая своим затуманенным взглядом, в котором уже отражался силуэт томно плетущейся по его следам смерти. Толпа одобрительно захохотала, выплескивая еще больше содержимого своих стеклянных и грязных от отпечатков собственных потных рук бутылок.
Алексу потребовалось всего пару секунд, чтобы замахнуться и пройти острием ножа по горлу несостоявшегося юмориста. Кровь брызнула и запачкала все пальто и без того потрепанное от его смертельных увлечений. Его жертва упала на руки товарища и судорожно затрепетала от прикосновений нежданной и неумолимой смерти. Алекс твердо зашагал вперед, но, не успев сделать и пары шагов, почувствовал как но него набросилась воняющая затхлостью тушка, зацепившись за его шею и жалко повиснув на его спине. Он обернулся как раз, когда третий их дружок занес бутылку над его головой, и проткнул сердце нападавшего сосунка ножом. Отступ, еще один, тяжелое падение последовали следом. Смерть как раз успела закончить за своим первым блюдом, когда подоспело второе, горячее и так же пахучее безвыходностью и шоком, как и первая жертва. Висящий кусок мяса за плечами Алекса попытался сдернуться с крючка, но не успел он разжать свои руки и отпрыгнуть, как Алекс вспорол ему живот и обнажил все его грязное и прогнившее нутро. Он оглянулся и бросил взгляд на последнего запуганного парнишку, прижавшегося к колесам автомобиля и прикрывающегося трупом своего бывшего друга. Он стонал и судорожно тыкал в его сторону бутылкой, выливая содержимое прямо на себя. Алексу было не этого глупого и немощного, лишнего человека, некогда решившего, что он вправе играть с судьбой.
- Мы не закончили, – тихо и томно произнесла смерть, но Алекс уже прибавив шаг, шел в сторону заправки, не обращая внимание ни на что.
- У меня есть дела и поважнее. В следующий раз.
Алекс шел быстро и уверенно. У него не было выхода. Он понимал, что уже не успеет. Где-то в окнах стоящих по бокам домов включался свет, начинало светать. Алекса это не беспокоило. Он знал, что даже если кто-то и наблюдал кровавую сцену из своего окна, он будет молчать. Никто не станет помогать полиции в расследовании смерти троих заблудших душ, неудачно свернувших в сторону своей приближающейся смерти. Он был спокоен и невозмутим. Он знал, что не успеет и улизнувшая жертва сумеет добраться до Жени до того, как он перережет ей глотку. Он знал, что выхода нет и уже принял решение, принял его еще в том темном переулке, услышав крик из-за угла. Она дороже Жени, и если ему предстоит убить одну, ради того, чтобы спасти другую, он сделает это, не раздумывая.