Выйдя на очередную охоту в холодную ночь, когда снег мягкими и большим хлопьями ложился на улицы города, они обнаружили цель их вылазки на стоянке возле круглосуточного супермаркета на окраине города. Рядом стояли большие фуры дальнобойщиков, заграждающие вид на парковку, так удачно кем-то оставленные в ту ночь. Он стоял возле своего черного джипа, вывалившись и рыгая, стоя на четвереньках между машиной и фурой. Ему было лет сорок, моложавый, ухоженный в дорогом костюме, он совершенно не понимал что происходит, когда Алекс и Женя подошли к нему и ткнули его мордой в свою же рвоту. Он был под наркотой, зрачки расширены, глаза красные. Он не мог даже встать, пытаясь облокотившись о машину, привстать и посмотреть в глаза своим убийцам. «Какого ***?!», произнес он, стирая рукавом дорого черного пиджака рвоту со своего лица. Его шатало, он пытался сфокусировать свой взгляд, но был не в силах даже поднять подбородок и снова осел, уставившись в колеса фуры напротив. Алекс молча вонзил ему в лежащую на земле руку кинжал, крепко приковав его. Послышался сдавленный крик, который ветер тут же унес в сторону расположенного в нескольких метрах шоссе и перекрыл гулом проезжающих машин. Женя резко вонзила свой молоток ему в голову, и он опрокинувшись на машину, стих. Кровь стекала по его лицу и заливалась за шиворот рубашки. Часы на руке остановились. Смерть как всегда пришла и увела противника, который казалось даже перейдя в призрачное состояние еле шевелил ногами, не задаваясь вопросом, куда его ведут. Женя посмотрела на его тело, распластавшееся как сосиска, и нервно захохотала. Ее смех изменился с того момента, когда она в последний раз вела нормальный образ жизни, из него пропал намек на флирт и нотки заигрывания, но прибавилась жесткость и какая-то доля покорности и благодарности судьбе за то, что сейчас она находится выше всех тех тварей, которые когда-то имели ее и попрекали в никчемности. Алекс вопросительно взглянул на нее, и она лукаво произнесла, жадно разглядывая кровь на рукоятке молотка, «А все же приятно находиться по сторону игры, не правда ли?». В ту ночь Алекс еще долго всматривался в нее и в его взгляде читался страх.
Но в ту ночь в ее глазах не было ни жадности ни величия, а только пустота и отрешенность. Когда они ступили на тропинку к детской площадке, было уже далеко за полночь. Из окон был слышен обычный звон бокалов и запойные голоса, напевающие очередную песню или заводящие пошлую чистушку. На скамейке у детской качели кто-то занимался сексом, не церемонясь в выражениях. Дети играли совсем рядом, грязные в затасканной одежке, некоторые даже без обуви, они бегали и кидались палками друг в друга. Алекс и Женя незамеченные прошли дальше о тропинке в сторону реки. Девочка сидела в глубине леса и плакала. Ее куртка была изодрана, штаны в грязи. В области паха еле виднелась кровь. Приблизившись, Женя увидела свежие следы на запастьях и выбившиеся из косы золотые локоны. Ей сразу стало все понятно и она мельком взглянула на Алекса, в ее глазах появился страх и показались слезы.
«Кто это сделал?», взревела она и схватила девочку за руку, показывая на отпечатки рук. Девочка выглядела растерянной и испуганной. Она что-то хотела сказать, но вместо слов из рта вырвались слюни, из носа потекли сопли. Она билась в истерике. «Кто это сделал с тобой?» повторила Женя кричащим голосом и схватилась за голову. До Алекса начал доходить смысл ее слов, кровь на штанишках и синяки на руках, зареванное лицо, растрепанные волосы. Кто-то добрался до этого маленького затравленного зверька раньше чем они. Кто-то воспользовался ее беспомощностью, глаза его дрогнули, он понимал, что они пришли сюда за тем же. Они явились, чтобы забрать ее жизнь, и обнаружили, что ее тело и душу уже разграбил кто-то другой. Все вышло из под контроля. Ребенок стал выбиваться из рук и казалось, вот вот закричит, ожидая очередного нападения со стороны незнакомцев. Девочка жалостливо заскулила и порывисто укусив Женю за руку, которой она все еще ее держала, бросилась в сторону речки. Женя ничего не соображая, бросилась за ней следом. Все было как в тумане. Алекс поспешил и поскользнувшись о замерзшие опавшие листья, покатился кубарем с пригорка вниз. Он видел как девочка упала, зацепившись за валявшуюся ветку, как Женя догнав ее встала перед ней на колени, слышал как она жалобно произнесла «Спасите меня», и обняла Женю, и слышал как удар молотка расколол детский череп. Когда Алекс подошел, Женя уже осторожно опустила детское тело на бок на промерзшую землю и сев рядом с ней, закрыла ей глаза, устремившиеся в далекое небо, после чего легла рядом, обняв маленькое тельце и прижав ее головку к себе и тихонько поцеловала ее в голову, оставив на своих губах отпечаток крови. Все замерло.
****
- Сколько детей ты хочешь? – любопытно произнесла Марика, когда они валялись полуголые на кровати, только что выйдя вдвоем из душа.
- Наверное, троих, - произнес Алекс и заглянул ей в глаза, пытаясь прочитать ее реакцию.
- Троих? – искренне удивилась Марика, - я боюсь, что нам нужна будет квартирка побольше, - рассмеялась она и уткнулась ему носом в бок, вдыхая его аромат и целуя его нежную кожу.
- Что-нибудь придумаем, - прошептал он и запустил свои руки в ее мокрые волосы, - хочу две дочки и сына.
- Я думала, мужчины мечтают больше о сыне, чем о дочери, - хмыкнула Марик.
- Это всего лишь стереотип, - серьезно заявил Алекс и уставившись в потолок, положил руки под голову и мечтательно продолжил. – У них обязательно будут светлые и кудрявые волосы как у тебя. Курносый нос, и красные как спелые вишенки губенки.
- Ахахах, - не сдержалась Марик, - почему ты так уверен?
- Потому что я так хочу.
****
Её светлые кудрявые локоны стали красными и мокрыми от крови. Тело огрубело, а кисти рук, сжатые в кулачки, еле выглядывали из под широких рукавов грязной куртки. Алекс помог Евгении встать. Они не смотрели друг другу в глаза, боясь увидеть там отражение своих лиц. Они стали настоящими убийцами, забрав жизнь не какого-то мерзкого отребья, а детя, которое итак настрадалось к их появлению. Смерть пришла не скоро. Они ждали и нервно оглядывались по сторонам, скорее избегая общения, чем опасаясь свидетелей. Прошло примерно полчаса, которые тянулись по внутренним ощущениям годы. Смерть только поиграла секунду своими пальцами, задумчиво всматриваясь в тело жертвы, махнула рукой, и они увидели призрак девочки, которая стояла позади Смерти. Она больше не была грязной, а одежда сидела впору, показывая всю хрупкость ее хрупкого тела. Ни синяков, ни крови не было. Смерть взяла ее за руку и повела за собой. Перед тем как скрыться навсегда, девочка обернулась и тихо произнесла слабым голосом «Спасибо». В ночи остался только легкий дым и запах крови. Вдали наконец раздался приглушенный стон, означавший эпическое завершение чьей-то оргии.
Женя не хотела оставлять ее тело на съедение собакам, и вопреки всем уговорам Алекса они, спрятав тело за деревом, пошли домой за лопатами. Благо в подвале дома, видимо оставленные дворником или еще кем то, хранились все необходимые для сокрытия преступления предметы, в том числе две лопаты. Вернувшись, они раскопали глубокую яму, опасаясь, что собаки почуют запахи крови и откапают тело убитой, и аккуратно сбросив труп, закапали могилку. После этого, уставшие и грязные они направились домой уже почти на рассвете.
Свет пробивался сквозь плотные шторы. В комнате стоял четкий запах алкоголя. Алекс, почти провалившийся в сон, почувствовал как Женя легла рядом. От нее пахло мылом. Мокрые волосы касались его лица. Этот запах был ему до боли знаком. Он перевалил одну руку через ее талию и обняв, взял ее за руку. Она повернулась к нему лицом, из ее глаз текли тонкие струйки слез. Они посмотрели друг другу в глаза и поцеловались. Он ощутил соленый вкус на ее губах и не смог остановиться. Не прекращая целовать ее мягкие и большие, налитые кровью губы, он стянул с себя пальто, опрокинув со стола стакан с виски на пол. Аккуратно снял с нее халат, а потом полотенце, осматривая ее красивое тело, набухшие соски и проступившие синие вены на груди. Он овладел ею на диване, не желая нести ее на ложе, где когда-то занимался любовью с ее сестрой. Это было дико и больно, но в то же время приятно и действовало как бальзам для раненой души и тела. Он задумался о том, что натворил, только когда без сил упал на пол после четвертого раза соития и уставился в потолок. Алекс беззвучно заплакал.