Все твои стропила сломаны,
столб опоры уничтожен,
ушедший в Бесформенное ум
достиг предела желаний.
На первый взгляд эти строфы говорят не о старении, а о смерти и воскрешении. На Западе люди не очень верят в воскрешение после смерти. Говорящий эти стихи достиг нирваны и вышел из вечного круга смерти и повторного рождения. Можно воспринимать эти строки как рассказ о том, что происходит здесь и сейчас. В земной жизни «я» снова рождается всякий раз, когда мы прикипаем душой к тому, что считаем своим, — к настроению, чувству, душевному состоянию. Такая чреда повторных рождений в буквальном смысле слова измучивает человека. Это настоящая работа по обслуживанию своего «я» с его многочисленными симпатиями и антипатиями, душевными ранами.
Именно такое повторное рождение происходит, когда мы чувствуем боль в суставах и говорим себе: «Я стар». Внезапно мы рождаемся заново, в новом обличье, чтобы испытать новые страдания. Взглянув на происходящее со стороны, мы вольны отказаться от участия в этом процессе. Тогда «я» не будет создано, дом не будет построен. Среди повседневной жизни мы можем прийти к нирване.
В последних двух строфах говорится о людях, которые не в силах выбрать между жизнью духа и мирской жизнью. Можно жить одновременно и той и другой жизнью, а можно не жить ни одной из них, не уходить в них полностью. Тогда наши дни станут однообразными и пустыми.
Не живя целомудренной жизнью
И не накапливая богатства в юности,
Они впустую тратят время, как старые цапли
На высохшем озере, где нет рыбы.
Не живя целомудренной жизнью
И не накапливая богатства в юности,
Они лежат,
Как стрелы, не попавшие в цель,
Вздыхая по старым временам.
ЧЬЕ СОЗНАНИЕ МЫ ТЕРЯЕМ?
В «Победной песни» упоминается Нерожденное, известное также и под другими названиями: Безусловное, Бессмертное, природа Будды, нирвана, наша истинная природа. Строго говоря, то же понятие появляется позднее в пяти заповедях маранасати — оно связано с самой смертью.
Как я уже говорил, эта идея пронизывает все учение Будды, потому что связана не с прошлым или будущим, а с нашим нынешним состоянием. «Сутра Сердца», излагающая учение махаяны, гласит, что форма есть пустота, в чем мы уже убедились. Все явления преходящи и непостоянны. Но, с другой стороны, это учение утверждает, что пустота есть форма. Пустое состояние, которое мы ищем, находится здесь, в мире форм. Не стоит искать его где–то еще.
Я специально акцентирую на этом внимание, поскольку у моих учеников всегда возникает один и тот же вопрос. Большинство из них среднего возраста или чуть старше, но есть и молодые люди, и их тоже интересует тема старения и смерти. Сами они здоровы, но стареют и умирают их родители. Эти ученики слушают меня внимательно, поскольку данная тема их очень волнует. И я не пытаюсь уклоняться от их вопросов. Это часть нашей жизни и нашей духовной практики.
И хотя люди поднимают вопросы болезни и смерти, больше всего их интересует старение. Ученики понимают, насколько духовная практика может помочь в случае болезни. Они понимают, как практика помогает встретить смерть, если, конечно, мы находимся в сознании. Но что, если мы станем стареть? Если наш ум откажется нам служить? Что, если у нас не будет сил заниматься духовной практикой?
Мы боимся рака, боимся СПИДа и многих других болезней. Мы боимся, что станем беспомощными и зависимыми от других людей. Но больше всего мы боимся болезни Альцгеймера и подобных ей заболеваний мозга. Мы боимся, что перед смертью потеряем рассудок. И что случится тогда?
Честно говоря, я не знаю. Спросите меня об этом, когда я потеряю рассудок. Тут я вспоминаю слова моего любимого корейского монаха Бьок Жо Сунима. Этот человек буквально излучал энергию и радость. Он всегда казался мне действительно пробужденным. Я спросил его, что происходит с нами после смерти. «Не знаю, — сказал он, — мне еще не доводилось умирать».
Все рассуждения о старении и смерти делятся на умозрительные и основанные на опыте. Я постараюсь держаться как можно ближе реального опыта.
Я был знаком с людьми, которые могли пролить свет на этот вопрос. Например, великий индийский учитель Шри Нисаргадатта Махарадж учил людей до преклонного возраста. Когда ему было восемьдесят лет, кто–то спросил его, что значит быть пожилым йогом. Он ответил: «Я просто смотрю, как приходит старость. Я наблюдаю, как день за днем сдает свои позиции моя память». И тут он расхохотался. Вероятно, он имел в виду, что есть нечто более важное, чем функционирующий мозг, — нечто, наблюдающее за его работой.