Мужчина в который раз не нашелся, что ответить. Малахольный какой-то, хоть и красивый.
Вскоре мы оказались перед дежурным врачом, или правильнее сказать лекарем. Тот поморщился, увидев залатанную одежку и клеймо на безвольно свисающей руке:
— У нас тут не богадельня, а лечебница. А вы еще и отделение комфортной помощи выбрали. Попробуйте обратиться к моему коллеге, — взмах рукой в сторону лекаря для более бедных граждан, — но и там необходимо будет заплатить.
— Я оплачу диагностику и лечение, не волнуйтесь. Считайте, что это мой любимый племянник, потерявшийся, а теперь нашедшийся при столь трагичных обстоятельствах.
Лекарь округлил глаза, а стоящий рядом следователь аж закашлялся от такой душераздирающей новости.
— Как скажете, дора, — совсем другим тоном обратились ко мне, — диагностика займет минуту и будет стоить два золотых.
— Хорошо, — мой кивок.
— Грабеж, — мужское шипение.
Две монетки перекочевали из злополучного кошелька на стол, и тут же голубоватое сияние окутало мальчика, в области головы, рук, груди появились затемнения.
— Что ж, дора, синяки и ушибы мы вылечим быстро, а вот с сотрясением мозга лучше пару дней полежать в лечебнице. Кроме этого… м-м-м… есть некоторые старые, неправильно зажившие травмы… — он выжидающе глянул на меня.
— Озвучьте полную стоимость.
— Хорошо-хорошо, палата, услуги мага-хирурга, уход, питание, заживляющие мази, — лекарь бормотал, делая пометки на пустой пока карте, потом глянул на меня с каким-то предвкушающим удовольствием и авторитетно заявил, — С вас тринадцать золотых.
— Отлично, оформляйте скорее, мальчику и так досталось, — под недоверчивым взглядом светлых и темных глаз я развязала мешочек и отсчитала монеты. Да-а, быстро я трачу накопленное Ангелиной.
Кхм…кхм… признаться, не ожидал, — лекарь растерянно взвесил на ладони монетки, — Дора, а этот парень действительно… кхм… ваш потерявшийся родственник?
— Нет, уважаемый, — призналась я, понимая, что не могу дать мальчику ложную надежду. Ведь ему обязательно обо всем расскажут, когда он очнется, — но мне хочется помочь ему. Я даже имени его не знаю, вы уж в карту сами впишите, как очнется.
Лекарь тяжело вздохнул и сунул мне обратно пару золотых:
— У меня сынишка такого же возраста, — объяснил он, — тот еще шалопай. Ладно, оформим скидку, по городской программе пойдет. Приезжайте через пару дней, посмотрите на результаты перед выпиской.
— Спасибо, — растрогано поблагодарила я.
Следователь с явным облегчением передал бессознательного мальчика местным санитарам, и мы вышли на улицу, с наслаждением вдыхая свежий воздух. Здесь было тихо, лишь в траве стрекотали кузнечики, да в густой кроне играли в догонялки мелкие птицы.
— Что, дора, попытались искупить свою вину благотворительностью? — резкий голос Холла заставил вздрогнуть.
— Вы уже начали допрос? Я не виновна в смерти моих мужей, — устало покачала головой. По правде говоря, следовало заехать в приют, но сил не осталось. Еще и следователя этого домой тащить и отвечать на его каверзные вопросы.
— Вы готовы повторить свой ответ перед сильнейшим артефактом истинности слов? — в насмешливом голосе слышалась явная издевка.
— Да, готова, — нельзя вестись на провокации и нервничать, — только давайте сначала доберемся до поместья и пообедаем. Я очень устала. А потом побеседуем, и я вам покажу обещанное: головорезов, воду и масляные пятна. Меня постоянно хотят убить, и это слегка нервирует.
— Как скажете, дора, — мужчина хмыкнул и отправился искать экипаж.
Вскоре мы вновь сидели в карете, но атмосфера была напряженной и давящей, в ней не осталось и доли той симпатии, которую мы испытывали друг к другу в начале нашего знакомства.
— Скажите, — нарушила я затянувшееся молчание, — я хочу завтра навестить приют, но боюсь ехать туда одна. Может, вы посоветуете, к кому можно обратиться?
— Зачем вам в приют, дора, мало приключений? — опять неприкрытая насмешка.
— Может, я хочу оставить наследство бедным сироткам, — неловко пошутила, смущенная изменившимся отношением со стороны мужчины.
Неожиданно мои слова оказали эффект разорвавшейся бомбы!
— Как, и вы тоже⁈ — вскричал следователь, резко наклоняясь вперед, — Какая удача! Если вы позволите, мне нужно взять на исследование вашу кровь, опросить работников, вам нужно вспомнить все необычные встречи за последнее время!
Скорей бы вернуться домой, тоскливо подумала я, глядя на взбудораженного мужчину. Там верная Ханна и сильный Арвель, они спасут меня от этого сумасшедшего…
Арвель… как только перед мысленным взором возникло лицо юноши, настроение резко поползло вверх. Мы с Ханной задумали две небольшие проделки, и я надеялась уже сегодня получить первые результаты. Губы сами собой растянулись в предвкушающей улыбке. Как там, интересно, поживает староста? И готовы ли к представлению мои чудесные горничные?
Глава 12
Сокрушительная сила припудренных скороговорок
С первыми лучами раннего летнего солнышка жизнь в деревне забурлила повседневными заботами и делами. Староста важно шел по улицам, высокомерно оглядывал работающих мужиков и баб, сально улыбался красивым девкам и то и дело грозил кулаком нахальным мальчишкам. Жизнь снова стала приятной и понятной, целиком подчиненной его слову и указу. Колдовство новой хозяйки оказалось слабым и кратковременным, ведь ни ночью, ни утром не случилось ничего неприятного.
Умаявшись на солнышке, староста вернулся домой. Усевшись на лавку под яблоней, он некоторое время наблюдал, как женка с помощницей развешивают на веревках белье. По двору, перемешиваясь с запахом навоза и скошенной травы, плыл аромат свежеиспеченного хлеба. Старший сынок, гордость и надежа, дома отсутствовал, наверное, вместе с дружками свою удаль молодецкую показывал да по чужим дворам втихую проказничал. А что? Нужно лучше за хозяйством своим следить, вместо того, чтобы языками чесать. Пусть благодарят за такую науку и впредь внимательней будут! Ишь, распоясались все…
Староста стукнул кулаком по столу и потребовал себе простокваши да хлебца румяного. Не зря ж женка утром квашню ставила и печь растапливала, вон, какой запах стоит, аж слюнки текут!
Вскоре перед ним появилась запотевшая кружка с чуть желтоватой холодной простоквашей, а рядом на вышитой салфетке разлеглась, хвастаясь золотистой корочкой, горячая краюха. Эх, хорошо! Смачно хлопнув супругу чуть ниже талии, он отправил ее дальше заниматься делами, а сам сделал большой глоток, сразу ополовинив немаленькую посудину.
Простокваша была хороша! Но что это такое темное и странное показалось из глубин напитка? Что это такое, с двумя выпученными глазами, большим открытым ртом и лысой бородавчатой кожей. Мертвым взором на него смотрела отвратительная коричневато-зеленая жаба, символ темного колдовства и непрошенных перемен.
Чувствуя, как выпитая простокваша поднимается из желудка обратно к горлу, староста трясущимися руками схватил хлеб и жадно откусил кусок, пытаясь унять бунтующий желудок, но тут же взревел раненым медведем, отплевываясь и задыхаясь, ничего не видя из-за выступивших слез.
— Кто… кто… кто положил в тесто столько соли? — прохрипел он, яростно потрясая кулаками и надвигаясь на замерших в испуге женщин. — Отравить меня решили, дуры⁈ И жабу подсунули, а ведь я не-на-ви-жу этих мерзких тварей!
С большим трудом старостовой жене удалось успокоить своего взбесившегося мужа и отправить в дом отдохнуть от потрясений. Взбив перины и услужливо стянув с благоверного башмаки, женщина облегченно вздохнула и вернулась к своим делам. Хлеб, действительно оказался совершенно испорчен, его даже свиньям отдать нельзя было, но откуда в тесте взялось столько соли, никто не знал…
Староста проснулся ближе к полудню. Отдых вернул пошатнувшееся было душевное равновесие и придал сил. Спустив ноги с кровати, мужчина нащупал башмаки и надел их. Ну как, надел. Попытался. За время сна обувь подменили! Подняв башмак и разглядев его, староста совсем перестал понимать происходящее: обувь была его, со знакомыми потертостями и пятнами, но упорно не налезала на ногу. Как же так? Ноги что ли выросли? Пришлось хватать обувь и босиком шлепать во двор, авось женка поймет, в чем дело-то. Внезапно тишину разрезал женский визг, входная дверь распахнулась и в сени влетела испуганная баба, вытаращив глаза и продолжая кричать.