Уперев руки в бока, я стала надвигаться на Томаса, полыхая праведным гневом. Не давая ему опомниться, продолжала грозно:
— Неужели вы всех девушек так проверяете на профпригодность? До меня доходили разные некрасивые слухи, но я отказывалась им верить, выходит, зря.
— Ари хорошо, она, то есть он — мужчина, отпор может дать, — раздалось вдруг рядом злое бормотание. Одна из девушек, наматывая на руку косу, тряслась от страха, но упорно продолжала. — А вот Нирка вторую ночь в подушку слезы льет. Спросишь — молчит, да только я видала и синяки на шее от пальцев, и кровь на подъюбнике. Куда ей теперь деваться? Опять в шею погонят, коли брюхатой окажется? Мачеха и на порог не пустит, растрезвонит по всей деревне, так лучше утопиться сразу.
Я почувствовала, как внутри зарождается и набирает силу волна неконтролируемой ярости. Пока я развлекалась, пытаясь припугнуть противного мужичка и поставить его на место, он разрушил жизнь очередной девчонке, сироте, за которую и заступиться некому.
Сжав кулаки так, что ногти до крови впились в кожу, я тихо и раздельно произнесла:
— Чтобы завтра утром духа вашего не было в этом доме, иначе я вызову стражей порядка. Уносите ноги и больше не появляйтесь на моем пути.
— Так уж получилось, — к нам подошел Сайрен Холл, невозмутимый и спокойный, — что стражи порядка, в моем лице, уже здесь. И хотя изначально целью моего визита было другое дело, это я тоже не могу игнорировать. Изнасилование невинной девушки — тяжкое преступление. Проводите меня к ней.
В коридоре повисла мертвая тишина. Свекор хватал ртом воздух, как рыба, выброшенная на берег. Я с изумлением смотрела на Сайрена, не веря своему счастью: где это видано, чтобы следователь высшего уровня вступался за безродных служанок.
Неожиданно Томас рассмеялся каркающим сумасшедшим смехом. Он хохотал так, что слезы на глазах выступили. Чуть успокоившись, он вытер их рукавом рубахи и подмигнул скривившемуся следователю:
— Хорошая шутка, дорт. Отличная! Пойдемте со мной, сможете убедиться, что эти глупые курицы брешут. А потом, я надеюсь, вы вернетесь к своим прямым обязанностям и освободите МОЙ дом от убийцы моего любимого пасынка!
Сайрен Холл покачал головой:
— Я сам побеседую с девушкой, а вас настоятельно попрошу вернуться в свою комнату. Вас, дора Ангелина, также прошу вернуться в гостиную и подождать меня.
Никто не осмелился ему перечить. Я склонила голову, соглашаясь, но перед тем, как уйти, попросила:
— Дорт, перед допросом скажите несчастной, что завтра ей вызовут лекаря и не прогонят с работы. Если же ей доведется родить, то о малыше позаботятся и обеспечат достойную жизнь. Пусть не боится.
Следователь дернул уголком рта, будто хотел сказать что-то, но потом кивнул и быстро ушел в сопровождении пары служанок. Я тоже подхватила под руку Ханну и поспешила скрыться в гостиной, опасаясь разъяренного Томаса. Теперь оставалось только уповать на справедливость и беспристрастность Холла, на его помощь в этом грязном деле. Если он не встанет на сторону бедной Ниры, свекор окончательно слетит с катушек: оплеванный трус жалок, но именно он способен на изощренную подлость.
Вечерело, но события в доме только набирали обороты.
Глава 16
В приятной компании
Сидя в постели и лениво потягивая горячий чай с ароматом мяты и лимона, я слушала последние новости. События вчерашнего дня настолько вымотали меня, что проснулась я уже ближе к полудню и пропустила, по словам Ханны, много интересного.
Во-первых, пару часов назад дорт Томас покинул дом в карете, загруженной по самый потолок коробками и корзинами. Слуги полночи паковали вещи и стаскивали в холл.
— Подозреваю, дора, что вы лишились пары-тройки произведений искусства, а также некоторого количества постельного белья, скатертей и декоративных подушек. Столовые приборы Селена с Оллисом сумели отстоять, а на книги, к счастью, дорт и не смотрел. Может, не знал, какие редкие издания хранит библиотека.
— Ничего, Ханна, вещи — дело наживное, ради них не стоит опускаться до уровня моего свекра: копаться в вещах, доказывать, что статуэтка принадлежала матушке Маркуса, и простыни с наволочками были куплены на деньги моего погибшего мужа… Гораздо важнее, что девочки смогут спокойно работать, не опасаясь за свою честь. А что следователь?
Оказалось, Сайрен Холл с раннего утра развил бурную деятельность. Сперва побеседовал с незадачливыми бандитами, а потом вызвал из города стражу и освободил, наконец, импровизированную домашнюю тюрьму. Долго ковырялся на злополучной лестнице, чуть ли не носом исследуя ступени, опрашивал прислугу, наведался на кухню и перепробовал все сорта растительного и животного масла, имеющиеся у Оллиса.
— Я ему еще про воду рассказала, а отдать не успела. Слишком вчера событий много было. Может, отнесешь? — Отставив в сторону опустевшую чашку, потянулась и откинула одеяло, намереваясь встать.
— Сейчас не получится, дора, следователь уехал. Сказал, что ему необходимо изучить место преступления, а потом заехать в деревню. Видимо, прознал что-то про порчу.
Вспомнив про зеленых поросят и прочую чертовщину, я рассмеялась:
— О, я же тебе не рассказала! Староста таких ужасов в письме понаписал, когда мне роль ведьмы приписывал и в черном колдовстве обвинял! Отправил бумагу в городскую стражу с требованием меня к ответу призвать, а те свои обязанности на Холла скинули. Ладно, раз у нас временное затишье, можно заняться своими делами. Найди мне что-нибудь не совсем черное, и так полжизни в трауре. А я пока в душ.
Умытая, одетая и причесанная, я с удовольствием рассматривала свое отражение: темно-фиолетовое платье с широким поясом, рукавами три четверти и длинной струящейся юбкой позволяло сохранять видимость траура, но вместе с тем придавало образу особую женственность и загадочность. Волосы, собранные в высокую прическу с ниспадающими на плечи прядями, подчеркивали высокие скулы, а легкий макияж придавал глазам особую выразительность.
Я была чудо как хороша! Но и собственной безопасностью пренебрегать не стоило: поэтому в ход пошли любимые украшения Черной Вдовы: пара колечек, подвеска и серьги с аметистами. Хотя все привыкли считать, что красивые сиреневые камни обладают лечебными свойствами, мои личные помощнички могли дать фору вооруженным до зубов крепким парням из охраны самого короля.
— Ханна, прикажи собрать поднос на две персоны и, главное, не забудь про пирожные. — Раз уж у меня выдался спокойный день, стоит провести его в приятной компании.
В доме, действительно, было тихо. Казалось, все вздохнули с облегчением, когда Томас уехал. Вчера, вернувшись от Ниры, следователь прямиком отправился к моему дражайшему родственничку и имел с ним продолжительный разговор, судя по всему, очень убедительный.
В сопровождении пары горничных, нагруженных разнообразными вкусностями, я поднялась на третий этаж и постучала в знакомую дверь.
— Войдите, — приглушенный голос казался каким-то усталым, и я с запозданием подумала, что мой визит может оказаться совершенно не к месту. Осторожно заглянув внутрь, обнаружила Нортона в постели, бледного и измученного. Он неверяще смотрел на меня, судорожно вцепившись в одеяло.
— Прости, — виновато улыбнулась, просачиваясь в комнату и подходя к кровати, — Думала перекусить вместе и поболтать, но может, я не вовремя? Я могу уйти, ты прямо скажи.
— Нет-нет, что ты! Просто… я думал… — он запнулся и почесал затылок, не зная как выразить свою мысль. Но я и так уже поняла: он решил, что красотка-вертихвостка разгадала тайну пропавших пирожных, познакомилась с немощным калекой и благополучно выбросила из головы неудобного родственника… Щеки залил густой румянец стыда, а глаза защипало от слез.
Чтобы скрыть свое состояние, я обернулась к служанкам и приказала им накрыть на стол. Убедившись, что любопытные мышки покинули комнату, я присела на край кровати Нортона и положила ладошку на его сжатый кулак: