I Царств, XVII,10: «И вновь сказал иноплеменникам: «И се! посрамлю воинство израильское, пусть ежедневно выходит по одному из вас и лицом к лицу вступит со мной в жестокое единоборство».
3. ЖВГ, с. 152: «Дались диву вельможи и стали всячески отговаривать Вахтанга, стремясь отвратить его от поединка, ибо был он юн».
1 Царств, XVII, 33: «Ответил Саул Давиду и сказал; «Ты — отрок, он же — совершенный человек и воин от юности своей. Не по силам тебе сражаться с ним».
4. ЖВГ, с. 153: «Глянул Тархан и сказал: «Я воитель с многоопытными голиафами, но не с юнцами».
I Царств, XVII, 42: «И как узрел иноплеменник тот Давида, юного, прекрасного и румяного, и презрел его».
5. ЖВГ, с. 154: «Но отвечал Вахтанг Бакатару: «Не мощью моею одолел я Тархана, но мощью бога моего»[103].
I Царств, XVII, 45: «Ответил Давид и сказал: «Ты ступаешь на меня в доспехах, с копьем и со щитом, я же пойду на тебя силой владыки господа».
6. ЖВГ, с. 155—156. «Готовые к бою двинулись войска: тяжеловооруженные всадники, одетые в панцири и железные шлемы — впереди, а за ними — пешие, а за пешими снова множество всадников. И так нагрянули они на овсов... Тяжеловооруженные конники, одолев скалистую дорогу, вступили на равнину. Вслед за ними двинулись и пешие и множество всадников. И произошла жестокая сеча».
I Царств, XVII, 52: «И воспрянули израильтяне и иудеи, и возопили и нагрянули на них и истребили до Гефа вплоть до ворот Аскалона. И иноплеменники, побитые во множестве, падали на дорогах».
Приведенными эксцерптами не исчерпывается формальная связь ЖВГ с корпусом библейских сказаний и мотивов. Так, еще в прошлом веке было обращено внимание на отражение библейской благопожелательной формулы в традиционном в ЖВГ обращении царедворцев к своему правителю: «Здравствуй, государь во веки веков!» (ср. Дан., 2,4: «Царь! во веки живи»)[104]. Сюда же можно отнести и происхождение стеротипного обращения Вахтанга Горгасала к своему воинству в форме библейской сентенции: «Не в надежде на силу мою и отвагу, но уповая на бога беспредельного... вступлю я в единоборство с Тарханом» (с. 152). — Ср. Кн. Зах, IV, 6: «Это слово господа к Зоровавелю, выражающее: не воинством и силою, но Духом Моим, говорит господь Саваоф». Сюда же можно отнести и такую дидактическую установку ветхозаветных книг, как несопоставимость мудрости человеческой и божественной[105]. Есть случаи, когда в заимствованных из священных писаний мотивах обостряется их социальный акцент. Так, автор ЖВГ в одном из своих назиданий использовал политическое предписание паулинизма в соответствии со своей непосредственной задачей и в пылу полемики даже забыл апелляцию к образу Христа: Ефес., IV, 6: «Рабы, повинуйтесь господам (своим) по плоти со страхом и трепетом, в простоте сердца вашего, как Христу, не с видимою (только) услужливостью, как человекоугодники, но как рабы Христовы, исполняя волю божию от души». — Ср. ЖВГ, с. 197: «Повинуйтесь царям вашим, ибо не беспричинно вооружены они мечом, но от бога властвуют, словно львы среди овец».
Обращение Джуаншера в целом к ветхозаветном образам и мотивам может свидетельствовать об архаичности использованных им источников[106]. Кроме того, вплетение в жизнеописание Вахтанга Горгасала мотивов о библейском Давиде было обусловлено политической конъюнктурой. Это было время складывания в грузинской историографии традиции одного из идеологических постулатов Феодальной Грузии, связанных с формированием официальной генеалогии Багратионов, в пору своего расцвета (с XI в.) выступивших с заявкой на родство с библейским Давидом и одновременно претендовавших на преемственность с домом древнекартлийской династии Фарнавазидов.
Коротко остановимся на явно апокрифических сюжетах, вплетенных автором ЖВГ в полемические экскурсы своего произведения. Они как бы иллюстрируют ту борьбу, которая имела место внутри христианской церкви и особенно между ее иерархами и централизованной светской властью. Несмотря на важность этого раздела ЖВГ для изучения идеологической ситуации в Грузии в раннем средневековье, ему в специальных исследованиях до сих пор не было уделено практически никакого внимания.
Большая часть апокрифов на грузинском языке относится к раннесредневековому периоду (VI—X вв.)[107]. О развитии апокрифической традиции в Грузии этого периода может свидетельствовать соответствующая терминология, которая состояла из собственно греческого apokriphos «скрытный» (груз, апукропа) и его грузинского соответствия дапарули. О тесном знакомстве древнегрузинских авторов с апокрифическим жанром свидетельствует существование также специальных компиляций. Так, Евфимий Афонский (Атонели) (ум. 1005 г.) в своем переводе апокрифа о Богородице открыто заявляет, что сведения о жизни Иисуса Христа он заимствовал «из писаний святых благовестников и апостолов, затем — святых богоносных отцов... да кое-что из скрытых писаний, коль скоро признаем мы их истинными и безупречными», и в оправдание своего метода ссылается на аналогичный прием такого авторитета истории церкви, как Григорий Нисский (ок. 335 — ок. 394)[108]. Возможно, что продуктом именно компиляции является в ЖЗГ пассаж о предвидении пророком Исайей разгрома иудеев «через Тита и Веспасиана» (с. 164). Вообще автор ЖВГ свидетельствует, что в изложении апокрифических сюжетов он не регламентировал себя какими-либо ограничениями, и поэтому возникал некий симбиоз ветхозаветных элементов с мотивами из Нового Завета.
103
Между прочим, уместно отметить и такую типологическую параллель, как совпадение социальной привилегии вождей доисламских арабов не вступать в поединок с теми, кто не был равен им «по рождению» (И. М Фильштинский, Б. Я Шидфар. Указ соч., с 17—18) с тем, что читаем мы в нашем источнике: «Не перейду я через реку, ибо я — царь » и т. д. (с 154). Считать это результатом непосредственно арабского влияния на картлийцев нет смысла.
104
См. Н. Я. Марр (Рец.) Мосе Хонели да миси Амиран-Даре-джаниаяи, церили М Джанашвилиса. — ЖМНП СПб, 1895, окт., ч. CCCI, с. 326.
105
См. Г. Г. Майоров. Формирование средневековой философии. М., 1979, с. 43; ср. Книга Иисуса, сына Сирахова, VII, 13—16.
106
Ср. К. С. Кекелидзе. К вопросу об иерусалимском происхождении грузинской церкви. — Этюды, т. IV, с. 360 и сл.
107
См/ К. С. Кекелидзе. История грузинской литературы, I, с. 431, хотя переводы апокрифических писаний на грузинский язык продолжались и позднее (см там же, с. 435), что должно свидетельствовать о непрекращавшемся интересе местного духовенства к чистоте своих догматов. См. также Ц. Курцикидзе. Грузинская версия апокрифического мифа об Адаме. — «Мравалтави», т. I. Тбилиси, 1964 (на груз, яз.); lean-Pier-Mahe. Sur le Mithe de la chute dans la Vie apokryphe a' Adams — ”Мравалтави", т. X, Тбилиси, 1983. (p. Л. М. Меликсет-Беков. Грузинский извод сказания о посте «Араджавор». — ХВ, т. V, вып. II Пгр, 1917, он же Фрагмент грузинской версии «Детства Христа». — ХВ, вып. III. Пгр, 1917.