И стали выходить, а епископ возвестил трижды и произнес: «Вахтанг, Вахтанг, Вахтанг! Быть тебе верующим паче всех сородичей персидских». Второй раз: «Тобою будут возведены церкви и поставлены епископы и архиепископы». И в третий раз: «И получишь венец мученичества». И во сне же, будто проснувшись, призвал Петра и Самуила и поведал им о сновидении, а они толковали: «Тот, которого видел ты на престоле в венце сияющем — это великий учитель Григорий, а тот, что вручил мне венец от него — дал мне главенство над епископами, а я, дав венец от себя ближнему моему, — сделал его епископом, а виденный тобой украшенный золотым венцом — это кесарь; а тот, что поднес тебе перстень — он выдаст тебе дочь свою в супружество и вернет тебе же все отторгнутые пределы картлийские; а венец с креста, данный тебе — потрудишься обильно с поспешением кресту; а учитель наш, что трижды возвестил — выпросил для тебя три дара, дабы с помощью твоей была установлена в Картли католикосами и епископами истина и одолевал бы неприятелей до скончания дней твоих. А к концу дней твоих ты получишь венец мученичества в бою, чтобы не впасть в руки неприятеля. Все это исполнится прежде дряхлости твоей и старости». /169/
Когда же проснулся царь Вахтанг, возблагодарил бога, явившему все это, спешно призвал Петра и Самуила и спросил: «Что вы видели?». Они же ответствовали: «Ведай, государь; один из нас одесную, а другой — ошую стояли, когда ты предстал пред восседавшими на тронах кесарем и Богословом; затем также и царица наша утешала разгневанного на тебя учителя и поручила тебя руке его».
И говорил им царь: «Замолкните святые, ибо вам привиделось, равно как и мне. Ну, чего бы пожелали граду этому, столь близкому к падению? Что же нам делать с этими пленниками, число которых превышает тьму[256] и которые сейчас в руках наших? Так, пусть спешно от нас выйдет глашатай и возвестит, что царь персидский направляется в страну Джазирскую[257], и прошли персы Филистим вслед за кесарем, разорившим страну Персидскую, чему царь персидский не сумел противостоять. А кесарь, узнавши, что мы вторглись в страну его, спешит войной на нас. И видим мы, как войско персидское стремится к нам на помощь; и ясно нам, что войска персов превосходят воинства Армении и Картли, и нет среди нас никого истинно верующего[258]. Все, что насадил отец наш Мириан или Трдат — родич мой по матери — ныне вера их всех нам ясна, ибо полна она соблазнов. Ну, а быть может, когда дела мои станут явными, разгневается дядя мой[259] и нам придется сразиться друг против друга и превратимся в посмешище для всех неприятелей наших. Но я все же поступлю так: как только выступят воины наши и сообщат нам о прибытии кесаря — мы отступим. /170/ Прежде мы сообщим о том кесарю, когда он прибудет и сблизится с нами, затем да будет так, как к тому призовет святость твоя. Да будет так, чтобы никто из шинников их не пострадал».
И отправился Петр к кесарю, а Самуил остался при царе. Назавтра явился якобы посланец и оповестил царя, что войска греческие выступили из Константинополя. И призвал царь Вахтанг брата своей матери и всех царей и сказал: «Что вы скажете, ибо ведома многочисленность войска греческого и коварство их в бою и проворность их морских кораблей. Ведь вступили они в Персию — страну витязей и голиафов — и не выдержали они боя с ними. Нынче я опасаюсь, а вдруг ежели войска явятся на кораблях, и они перехватят наши пути и перебьют нас, как в загоне. Однако снимемся отсюда и разобьем лагерь к югу от моря, чтобы обеспечить себе путь на случай удач и неудач».
Снялись войска из окрестностей города, прошли пятидневный путь на юг и стали подле Спери[260]. И вышли из города жители, обреченные было на погибель и воздали Вахтангу благодарность и поднесли ему в дар тысячу литр золота и пятьсот штук драгоценных тканей и приступили те люди к мирной торговле и ремеслам[261].
Когда же Петр предстал пред кесарем и поведал обо всем том, кесарь возрадовался весьма и признал за Вахтангом все, что обещал тому в сновидении. И отправил священника Петра и твердо и клятвенно уверял (Вахтанга) быть достойным своего правления. А когда соединяться он с Вахтангом, они повергнут персов, бывших при Вахтанге, дабы те не стали их властелинами. Покуда Петр и /171/ посланники возвращались к Вахтангу, кесарь вступил в Константин (ополь) и отправил пятьсот дромонов[262], в которых размещалось по пятьсот человек, и повелел им прибыть к Вахтангу, не принимая боя. Сам же кесарь выступил по Понтийскому пути[263] с восьмьюстами тысячами воинов. И когда, то морское воинство приблизилось, персы замыслили вступить с ними в схватку, но царь сдерживал их и не допустил сражения.
256
Этим русским термином послемонгольского периода мы передали грузинский текст
257
Джазира, Джазирети — принятая в грузинской исторической традиции название Междуречья (Месопотамии) в целом, согласно арабским источникам — «Верхняя Месопотамия».
258
В данном случае может быть свидетельство двоякого характера: во-первых, указание на действительное наличие в христианской идеологии в Грузии в эпоху Вахтанга Горгасала различных течений и, во-вторых, свидетельство об известной в истории культурного развития средневековой Грузии критической оценки деятелями XI в. культурных накоплений грузин в предшествующие века,
260
Спери. Историческая область в Юго-Западном Причерноморье, коренное население которой под названием сасперы неоднократно упоминаются еще в «Истории» Геродота (I, 104, ПО; III, 94; IV. 37, 40; VII, 79). И впоследствии они часто упоминались греко-римскими и византийским авторами. По грузинским источникам известно, что р. Чорох называлась «рекой Сперской» (КЦ, I, 17), а также Черное море — «Сперским морем» (КЦ, I, с. 8, 9, 19); ср. лазское название Черного моря одинаковое с р. Акампсис (обстоятельный анализ этого топо-этнонима см.: Н. Я. Марр. Крещение армян, грузин, абхазов и аланов, с. 168; Г. А. Меликишвили. ИДГ, с. 91, 102, 233, 281 и др.).
261
В данном случае заслуживает внимания указание на то, какие товары были в обороте на описанных торжищах; во всяком случае Джуаншер свидетельствует о том, какие товары привлекали внимание здесь собственно грузин, и это не может не дополнить наши общие представления об уровне товарообмена в средневековом Трапезуйте (ср. С. П. Карпов. Трапезунтская империя и западноевропейские государства в XIII—XIV вв. М., 1981, с. 18 и сл.).
262
Вид морского корабля в Византии. В грузинской литературе впервые встречается в «Синайском Многоглаве» (864 г.) в форме дроми, что должно указывать на то, что в ЖВГ сохранилась поздняя форма данного термина и она вряд ли восходит к источникам раннего периода. Возможно, об этом же свидетельствует и полное соответствие слова дромон по ЖВГ и «Словарю грузинского языка» С.С. Орбелиани, в котором так же, как и в сочинении Джуаншера говорится, что дромон и «это самый крупный из кораблей» и в него вмещалось «пятьсот-шестьсот и более бойцов» (С.С. Орбелиани. Сочинения, т. 4, ч. I, с. 229, 563; Т. Н. Берадзе. Мореплавание в древней Грузии. Тбилиси, 1981, с. 51, на груз. яз.).
263
Понтийский путь — вполне вписывается в рассказ Джуаншера Джуаншериани о «великом Понтийском городе» — Трапезуйте и должен представлять собой трассу, связывавшую Константинополь именно с Трапезунтом.