— Звери те, кто убивает, - откликнулся из соседней комнаты слепой. - Раньше, давным-давно, люди не убивали друг друга, а питались плодами деревьев. Потом они стали убивать друг друга и стали хуже зверей.
— Убивать убийц - не значит быть убийцей, - сказал Шмуклик.
— Ты убивал? - совсем тихо спросила девочка Кypку.
— Я же снайпер. Я уничтожил пятьдесят шесть фрицев, а в сегодняшнем бою - еще троих.
— Ты пролил и свою кровь?
— Да, меня четыре раза ранило: в голову, в грудь, в плечо…
— Твоя кровь свята, - торжественно проговорила де вочка, глядя на Курку сквозь пальцы, которыми она по-прежнему закрывала лицо.
Из соседней комнаты снова донесся голос слепого :
— И я шел, уходя от них, но они настигали везде. И было горе по всему лику земли.
— Нас остановили трое из еврейской охраны юденшутц, - продолжала девочка. - Их можно было узнать по желтым повязкам на рукавах… Один из юденшутц спросил: «Куда вы ?» Мы ответили: «K тетке, копать картошку» . И он сказал другим: «Вот мы и имеем сразу троих, сколько нужно» . Они ведь каждый день должны были привести на работу, а потом на смерть десять, двадцать, сто человек. «Вот мы и имеем троих» , - сказал этот юденшутц и улыбнулся, я это хорошо помню. И второй сказал, но не так, а очень тихо: «Да, как раз троих » . А третий говорит: «Нет, мы их отпустим, это же маленькие дети». Боре тогда было тринадцать, Соне - одиннадцать, а мне только десять лет. И мы остались одни на пустой улице. Она замолчала, потом заговорила снова:
— Да, из троих всегда хоть один - человек, Боря был прав… Мы свернули с дороги и пошли к Соколику - хуторянину, штунде, знакомому дяди Миши, который жил среди леса. Он нас не прогнал, а принял и спрятал на чердаке. А осенью умерла Сонечка. Мы ее зарыли на лугу у самой хаты: далеко идти было страшно. Смотрели в чердачное окошко на черную землю среди травы и плакали. Она была очень хорошая, Соня, и знала много сказок и песенок. Мне по ночам долго снилось, нак она рассназывает сказки своим тоненьким голосом.
— Ты помнишь эти сказки? - спросил Курка.
— Нет, забыла. Я почти все забыла. - Девочка помолчала и вдруг, понизив голос до беззвучного шепота, сказала еще: - Я помню, но не могу рассказывать. Когда вспоминаешь, слишком больно становится вот тут. - Она быстрым движением коснулась руной груди и сразу вновь сжала лицо ладонями. - Кажется, что она лежит рядом холодная, как в последнюю ночь. Рука девочки чуть повернулась, и на ней сверкнуло зеленое стеклышко или камень.
— Дер ринг, - сказал Шмуклик по-немецни. - Кольцо, колечко, т а к о е кольцо.
— Я все равно не усну, лучше я буду рассказывать, - помолчав, продолжала девочка. - А ты спи. Я ведь почти два года говорила только сама с собой. Привыкла. Стеклышко сверкало все ярче.
— Похоже на светлячка, - сказал Гришин.
— Нет, это кольцо, т а к о е кольцо, - со странной значительностью повторил Шмуклик.
— После того как похоронили Сонечну, - продолжала девочка, - пришли косари и с ними два полицая. Увидели свежую могилу, разрыли. Сонечка лежала как живая среди земли и травы. Мы с братиком смотрели с чердака. Полицай ткнул ее ногой и сназал: «Одна в земле, - значит, и остальные прячутся близно». Позвал Соколика, велел стать у дверей, под стрехой, и сказал: «Признавайся, где остальные». Соколик только покачал головой: «Не можу знаты» . - «Ах, так? - сказал полицай. - Тогда мы сожжем тебя вместе с хатой». Он зажег спичку и запалил стреху - она старая, сухая, из житной соломы. А мы были на чердаке и все видели сквозь щель в полу. « Говори, а то сгоришь со своим будынком !» - крикнул полицай. А Соколик повторял свое: « Жгите, не скажу, не знаю». У него уже волосы тлели. Тогда подбежали несколько крестьян с ведрами, оттащили полицая и залили огонь. Когда косари ушли, Боря достал с груди тряпочку, в которой были завернуты дядины золотые часы с цепочкой - это одно у нас оставалось, - и сказал : «Ночью проберусь в город и сменяю часы на то, что нам понадобится гораздо больше». Ушел и вернулся под утро с двумя колечками. Одно он надел себе на палец, а другое отдал мне. Вот оно !
Девочка коротко взмахнула рукой, и зеленый огонек прорезал темноту.
— Колечко! - сказала она.
— Т а к о е колечко, - вслед за ней проговорил Шмуклик.
— Зачем оно тебе ? - спросил Курка.
— Ты не знаешь? - Девочка повысила голос и проговорила : - Дядя Яков, спой песенку о колечке. — Хорошо ! - ответил слепой. - Я спою.
Он стал петь, а девочка переводила строку за строкой:
В узких переулках гетто
Царило безумие.
И много юношей предлагали колечки с цианистым калием.