Кто-то позвонил в ворота. Кого там принесло? Он решил не откликаться, но сейчас не время вызывать подозрения. Если он пойдет к воротам с лопатой, делая вид, что работал в саду, никто и не сообразит, что… Колокольчик зазвонил снова.
— Иду! — крикнул он. — Иду!
Уперев один кулак в бок, он торопливо обогнул угол дома. Перед воротами стоял «седан» с длинной антенной. Дюваль хотел уж повернуть назад, но слишком поздно. Жандарм, звонивший в ворота, уставился на него с самым добродушным видом. Дюваль подошел поближе. Его рука крепко сжимала лопату.
— Мсье Дюваль? Мы хотели бы побеседовать с мадам Дюваль. Утром вам звонили из участка, но разговор прервали…
— Моя жена больна, — ответил Дюваль.
— Мы не станем ее утомлять… всего несколько вопросов…
— Посещения запрещены.
— Но почему? Мадам Дюваль уже месяц как вышла из больницы.
— Ну и что? Все равно к ней нельзя.
Какой-то голос подсказывал Дювалю: «Не говори с ним в таком тоне! Успокойся! Успокойся же!»
— Послушайте, мсье Дюваль, я позволяю себе настаивать только в интересах следствия. Мы обязаны выполнить приказ. Так что, поверьте, вам лучше нас впустить.
Из машины вылез другой полицейский, подошел поближе.
— Мсье Дюваль против, — сказал ему первый.
— Я у себя дома, — возразил Дюваль. — И не желаю, чтобы моей жене надоедали.
— Но мы и не собираемся вам надоедать. Ваша жена — единственный свидетель в весьма запутанном деле.
— Ничем не могу помочь.
Полицейские озадаченно переглянулись.
— Вы напрасно так себя ведете, — подхватил второй. — Но, возможно, мы могли бы договориться. Не зададите ли вы сами мадам Дюваль те вопросы, на которые нам хотелось бы получить ответ? Это избавит ее от ненужных волнений.
Дюваль понял, что отказываться никак нельзя. Он открыл ворота. Жандармы посовещались вполголоса, затем один направился к дому, а другой вернулся в машину. Дюваль шел впереди и, проходя мимо клумбы, воткнул в нее лопату. Он намеревался оставить полицейского на кухне за стаканчиком вина, полагая, что обмануть его будет нетрудно.
— Сюда, пожалуйста… Присаживайтесь… Выпьете чего-нибудь?
— Нет, спасибо… В двух словах, вот о чем речь. Тот, кого мы арестовали, — цыган, и он долго кочевал в этих краях. Он живет в старом автоприцепе, прикрепленном к поломанному «доджу». Только что по его вине произошла еще одна авария. Вот мы и хотели бы выяснить, не заметила ли мадам Дюваль этого прицепа, который, вероятно, и налетел на ее машину… Это — первый вопрос…
— Ладно. Подождите меня здесь.
Дюваль быстро поднялся по лестнице и остановился перед дверью, услышав тяжелые шаги, скрип ступенек… В ярости он обернулся.
— Я еще не закончил, — пояснил жандарм.
Здоровяк взбирался по лестнице, не сводя глаз с Дюваля. Фуражку он держал в руке. Его волосы торчали в разные стороны, а на лбу виднелся красный след от фуражки. Все эти детали с какой-то болезненной ясностью бросились Дювалю в глаза. Он весь подобрался, сжался, словно в те времена, когда, еще мальчишкой, ждал, что ему надают пощечин. До Дюваля доносилось громкое дыхание жандарма, скрип его ремней; казалось, он занял собой всю лестницу.
— Нет! — крикнул Дюваль. — Я запрещаю вам сюда входить.
И тут мужество ему изменило. Со страшной силой он выбросил вперед ногу. Удар пришелся жандарму в грудь; тот попытался ухватиться за перила, но не удержался и рухнул навзничь с таким грохотом, что, казалось, весь дом содрогнулся. Оглушенный, он лежал на спине, но рука его уже тянулась к кобуре, в которой поблескивала рукоятка пистолета.
— Дерьмо! — выругался Дюваль.
Бегом он спустился вниз и, подскочив к стойке, схватил ружье.
— Пошел вон!.. Вы все нарочно подстроили, сволочи?
Жандарм привстал на одно колено. В его зеленоватой бледности было что-то пугающее.
— Убирайся, ты! — вопил Дюваль.
— Не стреляйте!
Жандарм стоял, вытянув вперед обе руки, словно надеялся остановить дробь на лету. Он попятился к стене и добрался до входной двери, осторожно переставляя ноги, словно удерживая равновесие на краю крыши. Одно ухо у него было залито кровью. Тем временем Дюваль повернулся кругом, держа его на прицеле.