Откуда ж, приятель,
Песня твоя:
«Гренада, Гренада,
Гренада моя!»
Он медлит с ответом,
Мечтатель хохол:
— Братишка! Гренаду
Я в книге нашел.
Красивое имя,
Высокая честь —
Гренадская волость
В Испании есть!
Феликс процитировал, раскланялся и ушел, сказав на прощание:
— Желаю и вам, Наташа, такой Гренады…
Про что это он, я не поняла…
— Феликс в некотором смысле прозорливец… — сказал художник, когда мы сели за стол попить чайку.
— Да… Странный он какой-то, — ответила я, внимательно глядя на Крылова, не обидел ли его внезапный уход?
— Феликс советует вам поступать во ВГИК…
— Что? — оторопела я. — Куда-куда?
— Ехать в Москву, в Институт кинематографии. Вы же знаете, я закончил художественный факультет…
— С чего он все это взял? — сказала я и заплакала. Даже не поняла, отчего.
Что-то прорвало. Выходил наружу мой страх за будущее, которое в последнее время рисовалось мне в черных тонах. В моей проектной конторе меня обещали скоро повысить до старшего инженера, но на кой он мне сдался, если от работы тошнит… Крылов подлил масла в огонь:
— Простите меня, дружок, великодушно. Я иногда делился с Феликсом… про ваше непонятное уныние. Все при вас: молодость, красота, работа, дом, живые родители, друзья… Но какой-то червь гложет. Мне кажется, это уныние только усиливается. Так не далеко и до отчаяния… Мы думали-думали и придумали. Вам надо резко поменять жизнь. Вашу контору — на ВГИК. Прекрасно!
— Издеваетесь? — слезы текли и текли из моих глаз. — Какой ВГИК? Какие двадцать копеек? Вы издеваетесь…
— Какие у меня причины издеваться над вами, — сказал Крылов и опрокинул чашку с чаем. Как кажется, специально…
Я понеслась на кухню за тряпкой, по пути зашла в ванную, привела себя в порядок. Все-таки безобразие — нюниться перед больным художником. Когда возвратилась, разговор продолжился.
— Наташенька, я плохой советчик… Но, право, подумайте.
— О чем думать. Надо иметь таланты, — резко оборвала я. — А какие у меня таланты? Нету никаких.
— Дружок, поверьте седым волкам… Я от безысходности поступил во ВГИК. Что-то такое было — руки чесались рисовать. В Репинское в Ленинграде не приняли, поехал в Москву, в Суриковское провалился. А во ВГИК — пожалуйте! Окончил, получил корочки художника кино. Даже три картины сделал…
— У вас хоть руки чесались… — перебила я.
— Не боги горшки обжигают, дружок Наташенька.
На следующий день, глядя через окно на улицу с прохожими, я почувствовала, что мне не так тоскливо. Но, возможно, это было потому, что утром мне сказали, что повысили в должности — до старшего инженера с прибавкой к жалованью в пятнадцать рублей. Мне показалось, что Крылову это будет приятно услышать. По дороге я подумала, а успею ли я поступить во ВГИК в этом году. Был конец марта, снег почти сошел, по улицам бежали веселые ручьи. До свидания, дорогие, больше я вас не увижу… здесь.
Крылов, конечно, обрадовался повышению и, наверно, подумал, что тоска моя прошла. Я не заговаривала о ВГИКе, он тоже. Лера была дома — редкий случай. Мы просто сидели и болтали. Обсуждали новый жемчужный натюрморт художника. Мне он очень нравился.
— Иван Андреич! Это выставочная картина! — воскликнула я. — Правда! Я поняла, какая это красивая палитра цветов — жемчужная.
— Подарю вам, Наташенька, если поступите, — ответил Крылов.
Я осеклась. Заколотилось сердце, будто предстояло прыгнуть в темный глубокий колодец.
— Наташк, если ты уедешь от нас, мне будет очень тебя не хватать, очень-очень, — печально сказала Лера.
Я знала, что они желают мне только добра. Но… лучше синица в руках, чем журавль…
— В небе… — сказала я вслух.
— Над всей Испанией безоблачное небо, — улыбнулся Крылов. — Было, есть и будет.
Моя жажда путешествий была неистребима. Сразу после универа, я закончила курсы экскурсоводов и в выходные иногда возила группы в Москву. Автобусный маршрут пролегал через Владимирскую область. Я выучила типовой текст по Древней Руси: Владимир, Суздаль, Ополье, Юрьев-Польский, владимирцы и новгородцы, икона Знамения Божией Матери, князь Андрей Боголюбский. Никакой религии, исключительно история края…
В конце марта я поехала в Москву. Оставив группу на местного групповода, сама отправилась искать по адресу здание ВГИКа, около ВДНХ. Оказалось, что наша гостиница совсем рядом… С опаской я вошла в парадный подъезд овеянного легендами здания с вывеской: «Всесоюзный государственный институт кинематографии». В субботу внутри кипела жизнь. Студенты отличались от обычных — раскрепощенные, модно одетые. В обрывках разговоров запросто упоминались известные киношные фамилии. Я оробела: это же сколько тут талантов, куда мне… Если бы приемная комиссия была на третьем этаже, от страха я бы до нее не дошла. Но комиссия оказалась на первом, в темном коридоре.