Два студенческих лета я работала в стройотряде проводников — ездили на Кавказ, в Крым, в Москву. Работа эта мне очень нравилась. В поезде готова была ехать хоть на край света, так все было интересно… В молодости можно было по три ночи не спать — и ничего! Сколько людей было встречено, сколько всего переговорено, сколько глупостей совершено… Наверно, это тоже была подготовка к писательскому служению, о котором я никогда даже не помышляла; один Бог знал, как этот жизненный опыт мне пригодится впоследствии. Деньги, заработанные в веселую студенческую пору собственным трудом, тоже дорогого стоили.
Начинался учебный год, и свобода передвижений резко сокращалась. Да и денег на поездки особенно не было. Свою стипендию по требованию родителей мне приходилось отдавать им. Сколько злости это вызывало у меня, ведь родители в деньгах совсем не нуждались… На карманные расходы мне оставляли десять рублей. Эта, как тогда казалось, несправедливость стала причиной моего желания устроиться на работу. Я не собиралась отказываться от путешествий: в каникулы куда-нибудь подальше, а по выходным частенько — километров за сто — двести от родного города. Обучаясь на дневном, подработку найти было трудно. Тогда это вообще было не принято, во всяком случае, молодым людям моего круга, у которых были «приличные» родители. Перечень подработок, о которых я знала, был невелик: уборщица в подъезде, грузчик и, собственно, все. Однажды на воротах университета я увидела объявление: требуются гардеробщики в здание радиофака, и в тот же день пошла узнавать об условиях. Меня взяли на полставки — подавать пальто таким же, как я, студентам в соседнем корпусе. Когда меня узнавали свои, говорила, что «ведется эксперимент». Продлился он всего месяца два. Трудиться надо было раз в неделю, но в течение всего дня, так что приходилось пропускать занятия. И потом — не могла я не думать о престиже номенклатурного своего отца. Если кто-нибудь из его знакомых увидел бы меня в гардеробе радиофака, думаю, они бы не поняли моего безумного порыва… В общем с гардеробщицей не получилось.
Недалеко от моего дома было художественное училище, чуть подальше — университетская библиотека. Шла я, конечно, в библиотеку — на носу была курсовая, сделанная только наполовину. Вдруг бросилось мне в глаза объявление, написанное большими печатными буквами: требуется натурщица. Чуть ниже приписка: рубль в час. Я остановилась у дверей училища. Академический час — это сорок пять минут. Стало быть, за три часа реального времени можно получить целых четыре рубля. Замечу, что бутылка кефира тогда стоила двадцать восемь копеек. Ничего себе зарплата… Почти как у отца, который руководил большим научно-исследовательским институтом.
Заметив, что я замедлила шаг, меня стеной окружила молодежь, всегда толкавшаяся у входа в училище. Но в тот день молодежи было слишком много.
— Девушка, девушка, айда к нам в натурщицы, — захороводили меня будущие художники. — У нас натурщица померла.
— Чокнутые, что ли? — огрызнулась я и ускорила шаг.
— Правда! У нас уроки срываются. Натурщицы нет… — неслось мне вслед.
В библиотеке я работать не могла: голове не давало покоя заманчивое словосочетание «четыре рубля». А за неделю двадцать рубчиков накапает. Можно будет съездить в Бухару и Самарканд, джинсы вельветовые у фарцы взять… Но не пострадает ли мой моральный облик — там поди голой надо стоять… А почему натурщица умерла? От страха или от стыда? В моем воображении вставал образ натурщицы, созданный по мотивам прочитанных книг: это или любовница великого художника, или падшая женщина. Я не была ни той, ни другой. Но все равно интересно… Через час назойливые мысли заставили меня сдать книги и покинуть стены фундаментальной библиотеки.
На обратном пути я заметила, как юные художественные дарования у дверей училища пристают к прохожей. Та оказалась не робкого десятка, треснула по чьей-то голове сумочкой, пошла дальше. Настал мой черед, я не успела увернуться. Юнцы подскочили, снова сомкнулись вокруг стеной — ни пройти, ни проехать — и загалдели свое, поэтическое:
— Девушка, вы вернулись? О, счастье! К нам, бедным сиротам. Спасибо, спасибо! Вы гений чистой красоты!