Еле дождавшись звонка на перемену, перескакивая через лестничные ступени, я помчалась наверх.
— Можно? — постучала в дверь. — Мэй ай кам ин?
— Камин, камин, — разрешил декан и посмотрел на часы. — Так, у нас пять минут. Мы предлагаем тебе два рубля в час за обнаженку. Это в два раза больше обычной расценки. Второй курс умоляет. Поставим тебя спиной. Со спины ты тоже ничего…
— Да вы что! — взвилась я.
— Что? — в тон мне ответил декан. — Я тебя убиваю? Граблю? Заставляю идти на панель? Скоро учебный год кончится. А у ребят так и не случилось обнаженки. Потому что демонстратор пластических поз умер и некем заменить. Иди, пожалуйста, подумай… Ничего особенного в этом нет. Поверь. Я обещаю, что ни один посторонний человек в класс не войдет! Будешь замерзать, рефлектор поставим. Ну? Жду после уроков.
— У меня тоже сессия на носу, — почему-то ответила я.
— Снимем с живописи на третьем курсе, — спешно стал придумывать декан. — Мы тебя посадим и дадим книгу в руки. Можешь готовиться к экзаменам.
— А кто такой демонстратор пластических поз? — спросила я.
— Натурщик. Но это по-научному, не каждому понять. А тебя, между прочим, все ребята любят.
— И как же я перед ними буду голой стоять?
— Знаешь, как у нас шутят? Кто пытается поступить в институт ради удовольствия посмотреть на обнаженное тело, отсеивается еще во время творческого конкурса. Уговорил? — улыбнулся декан.
— Нет.
— Ну хорошо. Я тебе скажу из собственного опыта. Во время сеанса думаешь о том, как падает свет и ложатся тени на тело натурщика, а не о каких-то его физических достоинствах и недостатках. Но это если настоящий художник. Как думает ненастоящий, честно, я не знаю.
— А вы что, художник?
В это время зазвучал пронзительный звонок на занятия. Показалось, что рядом с кабинетом декана завыла сирена.
— Беги… Потом зайдешь.
На занятии я собирала свои разбежавшиеся в разные стороны мысли. Мне то и дело делали замечания, что «теряю позу». Решили, что влюбилась.
— Ну, теперь Натахе ее кадр запретит к нам ходить… — вздохнул кто-то.
— Морду набьем, — пообещал другой.
После занятий я побрела наверх, к декану. Надо было решать проблему, иначе она не дала бы мне покоя еще несколько дней.
— Камин, камин, — услышала я. — Заходи быстрей, некогда.
Я вошла в кабинет, понуро опустила голову, как нашкодившая институтка.
— Так на чем мы остановились? — деловито спросил декан.
— Вы художник? — спросила я равнодушно.
— А ты что, не знала?
— Да как-то не думала на эту тему.
— Художник, — подтвердил он и с каким-то тайным умыслом добавил: — Сразу видно, что ты ничем не интересуешься на своем промэке. У меня только что закончилась персональная выставка, афиши по всему городу висели.
— Я не буду голой позировать.
— А я уже сказал Валентине Сергеевне, что будешь.
— Какой Валентине Сергеевне? — насторожилась я.
— Твоей бывшей классной руководительнице в школе.
— Что? — ужаснулась я. — Я вас просила? Вы же обещали…
Мне захотелось снять с полки гипсовый бюст Сократа и разбить его о предательскую голову.
— Да не переживай ты… Муж Валечки художник, знаешь ведь? Мой однокурсник.
— И что? — вскрикнула я. — Что сказала Валентина Сергеевна?
— Что ты умная девочка… трудолюбивая, с изюминкой и сама все правильно решишь.
— С изюминкой? — Никогда никакой изюминки в себе не чувствовала и ни от кого о ней не слышала. — Зачем обманываете?
— Нет, это ты врешь, — улыбнулся декан.
— Я? Вру?
— Ты же на мехмате учишься…
— И что? — Похолодело у меня внутри. — Сообщите в деканат?
— А ты разве комсомолка? — Сделал удивленное лицо декан.
— Взносы плачу, — с вызовом ответила я.
— Это правильно… Но в коммунисты не рвешься?.. Тогда какой смысл сообщать? — засмеялся он.
Я не понимала, зачем он все это мне говорил, на что-то намекал, выведывал, подстрекал, провоцировал.
— Следующий номер программы: советские римские гладиаторы, — сказала я любимую фразу из кинофильма «Цирк». — Простите, но я пойду, — повернулась я к двери.
— Не буду тебя уговаривать, решай сама, — сказал вслед декан. — Кто сам себе дорогу пробивает, из таких что-то получается. Двадцать лет деканом здесь служу… Видел многих. Книжку вот возьми, на досуге почитай… Надеюсь, не заиграешь.
Книжица небольшого формата называлась примерно так: «Обнаженная натура в искусстве», дореволюционного издания. Картинок было мало, все они были целомудренно мелкими. В сущности, ничего особенного. Красивые обнаженные тела, написанные в разные эпохи разными художниками. Тем не менее подумалось, что получить и такую «порнографическую» книжицу из фондов фундаментальной библиотеки можно было не иначе как с разрешения директора по предъявлении запроса с круглой печатью. Это, конечно, был очередной упрек советской власти. Прошло всего лет сорок, и упрек переквалифицировался в ностальгию по прежним неиспорченным нравам…