Возможно, прочитав «Распад атома», Ходасевич вздрогнул, во всяком случае, почувствовал невольное родство. Почувствовал, что его литературный враг — своего рода двойник его. Ужаснулся, как перед зеркалом, пусть даже кривым. От этого ненависть могла бы и усилиться. Но Ходасевичу было уже не до того. Он был тяжко болен и умер через полгода с лишним после выхода «Распада атома».
А враг, «полоснувший» его когда-то «по горлышку», тоже надолго замолчал как поэт, чтобы потом, через 7 или 8 лет, возродиться вновь и написать свои лучшие стихи. У Ходасевича времени на возможное возрождение уже не было…
Глава 13
Георгий Адамович и «парижская нота»
Георгий Адамович. 1921–1922 годы
В эмигрантской прессе были у Ходасевича и постоянные не то чтобы враги, но непримиримые оппоненты, с которыми он вел вечные споры на страницах «Возрождения». Главный из них — Георгий Адамович, превратившийся в эмиграции в незаурядного, всеми признанного критика и эссеиста. Он много лет, подобно Ходасевичу, сотрудничал в конкурирующих с «Возрождением» газетах «Последние новости» и «Звено» (позже журнал) и был с юности другом Георгия Иванова. В конце концов рассорились, потом помирились…
Оба критика — и Ходасевич, и Адамович — на многое смотрели по-разному, давали разные оценки появлявшимся в печати произведениям, и весь эмигрантский литературный Париж с интересом, подчас подогреваемым любовью к скандалам, следил за перипетиями их чернильных битв. Адамович был, пожалуй, более терпим, более обтекаем, подчас ходил вокруг да около темы (что раздражало его оппонента), но из этих хождений по кругу возникали иногда глубокие и оригинальные мысли. Ходасевич был более резок и определенен в оценках, более страстен и нетерпим к мнению других (меняя свое раз установившееся мнение крайне редко), саркастичен, но не менее Адамовича глубок и оригинален. Зачастую их схватки были турнирами равных бойцов.
Наверное, первым их открытым столкновением был спор по поводу конкурса на лучшее стихотворение, проведенного газетой «Звено» весной 1926 года. Это был читательский конкурс, то есть проводился он на основании мнений читателей. В результате победило очень слабое стихотворение Д. Резникова «О любви». Ходасевич в «Днях» раскритиковал и эти стихи, и сами условия проведения конкурса — выявление победителя путем голосования читателей. Адамович взял и стихотворение, и конкурс под защиту. Но это была весьма корректная и сдержанная полемика.
Серьезный и очень резкий спор начался у Ходасевича и Адамовича в 1927 году, когда последний, разбирая в газете «Звено» (3 апреля) поэзию Пастернака, написал, что Пастернак «отказался от заветов Пушкина», но при этом позволил себе заметить: «Кажется, мир сложнее и богаче, чем представлялось Пушкину. <…> Не надо преувеличивать цену ясности, в которой не вся мировая муть прояснена». Таких нападок на своего кумира Ходасевич, конечно, не стерпел и сразу же бросился в бой. Уже 11 апреля в «Возрождении» появилась его статья под недвусмысленным названием «Бесы», где он объяснял Адамовичу и читателям, какие глубины и бездны скрываются под кажущейся ясностью Пушкина, и упрекал Адамовича в том, что Пушкина тот как следует не читал. По поводу употребленного дважды Адамовичем оборота «кажется» написал саркастично, что «если кажется, то надо креститься». Адамович обиделся и уже в следующем номере «Звена» от 17 апреля отвечал, что Пушкина он читал и любит его и что напрасно Ходасевич присваивает себе право быть единственным «адвокатом Пушкина». Но по-прежнему настаивал на не очень сложном восприятии мира Пушкиным и противопоставлял ему Лермонтова с его стихами «По небу полуночи ангел летел…», глубины которого не дано было достигнуть Пушкину.