— То-то, что времени нет!
— Алеша! Слушай, — решительно заявил Толя, — не знаю, как ты, а я и на спектакль этот не пойду: до того хочется его хорошенько умыть… Давай!
— Успеется, — встревожился Алеша. — В другой раз умоем.
— То-то, что в другой раз!.. Какой там у вас еще спектакль?
И вот единственно затем, чтобы доказать невозможность соревнования в эту минуту, не сходя с места, Алеша показал Харламову два пригласительных билета, два квадратных лоскутка плотной бумаги с печатью Хореографического училища Большого театра. Здесь была на машинке отпечатана и программа вечера: «Ученический спектакль. 1. П. И. Чайковский, «Спящая красавица», второй акт. 2. Дивертисмент. Классика и характерные танцы».
Коля с изумлением ощупывал билеты, недоверчиво поглядывал на обоих товарищей. Вмиг забыл он все, о чем только что говорилось в этой комнате.
— Закрытый спектакль!.. — с уважением произнес он. — Ребята, откуда?
— Нас пригласили. Девочка одна прислала. Она сама сегодня участвует в главной роли и пригласила нас.
— Бросьте врать. Правда, ребята, откуда?
Пришлось показать ему и записку от Наташи, коротенькую записку, в которой девочка просила Алешу с Толей не опаздывать, а то все удобные, передние места будут заняты, и чтоб после «Спящей», в антракте, они обязательно ожидали ее в коридоре.
— И я пойду с вами! — засуетился Коля. — Когда начало? Живо! Пошли!.. Ничего, ничего! Как это «нет билета», если целых два билета! Отлично проберемся втроем!
Сколько Алеша с Толей ни противились, он отправился вместе с ними. Он выработал и план действий для контроля: сначала пройдут Алеша с Толей, а потом, спустя пять или десять минут, смотря по обстоятельствам, кто-нибудь из них выйдет в садик с двумя билетами и один из билетов незаметно передаст ему…
Отделаться от него не было никакой возможности. Ребята уже простились с ним, а он все-таки вскочил в автобус вслед за ними.
И было так.
Сторож за тяжелой резной дверью со сверкающим стеклом — лысый старик с бородкой, со строгими, мохнатыми, насупившимися бровями — проверил билетики, потом глянул сквозь стекло в сад.
— А это кто у вас там бродит? — спросил он.
— Где?.. Не знаем… — дрогнувшими голосами ответили вместе Алеша и Толя.
— В ворота входили — сговаривались, а теперь — «не знаем»…
— Правда, не знаем, кто такой… Он у нас спрашивал: «Здесь балетное училище?» — мы ответили: «Здесь», — и все…
— Будет врать. Терпеть не могу. А то я не знаю вашего брата? — сердито сказал сторож. — Насквозь вижу! Зовите уж его сразу, пропущу троих. А то ведь все равно вы ему билетик выносить будете! Что, я не знаю, что ли?.. Ну! Живо!..
26. Измена Наташи
В большом классе для упражнений не было сцены, не было подмостков. Ряды кресел, стульев и скамей находились на одном уровне с задрапированной перегородкой, за которой вот-вот должен был развернуться школьный спектакль.
Мальчики успели занять боковые места, правда, у самых окон, но зато близко к занавесу, в третьем ряду.
В зале дожидалось спектакля немало и взрослых — родители учащихся, несколько артистов театра.
Две нарядные девочки обходили ряды зрителей, вручали почетным гостям программки, украшенные акварельными виньетками и яркими шелковыми лентами. Одна из них вдруг остановилась и перед нашими ребятами, протянула им программу. Алеша и Толя сконфуженно отстранились, а Коля поднялся со скамьи, преспокойно принял подарок, весьма ловко поклонился и сказал:
— Очень вам признателен!
Ребята переглянулись: «Вот черт! И откуда он только слова такие знает!»
Девочка удалялась, изредка оглядываясь, а Коля непринужденно и милостиво кивал ей, как давно знакомому славному другу.
Потом все трое любовались букетом пионов, наведенным акварелью в углу листка, и вчитывались в строчки с названиями номеров концерта, с перечислением учеников школы и артистов театра: «Аврора — ученица Хореографического училища Н. Субботина. Класс В. Г. Троян…»
Вскоре погасла люстра. Взамен из глубины огромной комнаты, косо и круто поверх голов собравшихся, ударили в занавес два дымчатых голубых потока света.
Седой человек в черном костюме уселся за рояль с поднятой крышкой, и тотчас занавес с шумом раздвинулся, открыв за собой еще добрую треть зала со многими готовыми к танцу девушками и юношами в театральных костюмах.
Музыка творила всякие чудеса: пустое пространство, казалось, оборачивалось цветущей лужайкой парка, а единственного кресла с высокой спинкой и балдахином было достаточно, чтобы зрители увидели перед собой и тронный зал «в некотором царстве, в некотором государстве» и всю глубину дворца.