Потом испанка с бега, да еще перевернувшись в воздухе на спину, кинулась совсем горизонтально навстречу к партнерам… Зрители охнули в испуге. Но тореадоры уверенно поймали девушку на лету, и вот уже снова исчезла танцовщица, скрытая под красным плащом, и прежние медлительные и величавые звуки сопровождают поступь четырех тореадоров, удаляющихся со своей невидимой ношей за кулисы…
К концу отделения Наташа перестала объяснять своим соседям номера программы и все больше теснила их на скамье. Забываясь, она инстинктивно покачивалась корпусом в такт музыке и мелкими, едва приметными шевелениями рук имитировала танцы подружек.
— Вы танцуете? А вы? — обратилась она к Скворцову и Харламову.
Коля кивнул утвердительно.
Тогда Алеша, выжидая, долго смотрел на девочку — он надеялся, что вот-вот она обернется в его сторону и скажет: «А я сегодня буду танцевать только с Алешей, только с ним и ни с кем больше… Как летом, в лагере!» И она действительно оглянулась с вопросительной улыбкой, должно быть почувствовав на себе его взгляд, — но ничего, ровно ничего не сказала.
Снова был антракт, опять все гуляли по коридорам школы. Наташу часто отзывали то гости, то педагоги. Случалось, она и сама оставляла своих гостей, бегала к подругам, снимавшим с себя грим, чтобы поторопить их и поскорее начинать танцевальный вечер.
В ее отсутствие Коля всякий раз спрашивал:
— Вернется к вам ваша Наташа?
Он сомневался. Он полагал, что она должна пропадать от скуки в столь молчаливой компании, как Толя и Алеша.
— А сам? Почему сам молчишь сегодня? Даже и не похоже на тебя.
— Что ж я! Она пригласила не меня, а вас. Я для нее совершенно посторонний человек… Было бы странно…
Наташа возвращалась и вновь убегала, вспоминая, что надо похлопотать, чтоб специальный класс освободили от скамей и стульев и чтоб подготовили и включили радиолу.
Алеша и Толя в те короткие сроки, когда Наташа оставалась с ними, мучительно подыскивали темы для приятных разговоров, но ничего подходящего найти не могли: зачем-то им хотелось знать, какими пластинками заряжают здесь радиолу, будут ли фокстроты. Они очень интересовались также, с каких предпочтительно уроков начинается в этой школе день, с танцевальных или общеобразовательных.
Наташа отвечала им с легким удивлением и вскоре исчезала вновь.
— Ну, вряд ли придет теперь ваша Наташа! — снова заметил Коля. — Лично я сомневаюсь… Ладно! — объявил он вдруг, окидывая товарищей покровительственным взглядом. — Если она и на этот раз вернется, так и быть, буду выручать вас…
Он не зря похвастал. Едва Наташа вновь показалась в коридоре, Коля, оставив товарищей у подоконника, быстрыми шагами направился девочке навстречу. Он остановился с нею поодаль, оживленно беседуя, потом повел куда-то в сторону и вот наконец направился вместе с нею к товарищам, не переставая болтать. Наташа внимательно слушала его, на ходу засматривая ему в лицо, снизу вверх, с детским, простодушным удивлением.
Алеша и Толя с завистью наблюдали за ними издали. Вот он, кого-то изображая, прищурил глаз, удивленно развел руками, — должно быть, анекдот в лицах передавал… Наташа, всплеснув руками, захохотала и остановилась. Она смеялась громко и восхищенно. А Коля Харламов, с ленцой кривя рот, прибавил еще одну какую-то фразу, три-четыре слова, не больше, — и новый порыв веселья охватил ее, да такой бурный, что, добравшись к подоконнику, она принуждена была утереть платочком выступившие на глаза от смеха слезы.
Тут загремела радиола. Наташа, засуетившись, устремила взгляд на распахнутые двери класса и протянула назад, к Алеше, руку. Но Коля перехватил вдруг ее руку и, с места вальсируя, в несколько быстрых взмахов скрылся с Наташей за порогом класса.
Оставшись одни в коридоре, Алеша и Толя уселись на высоком подоконнике. Некоторое время они сидели молча, раскачивая свесившимися ногами в такт «Дунайским волнам».
Алеша поглядывал сквозь темное окошко на садик. Толя тихонько подсвистывал вальсу, потом сказал:
— Не водиться нам больше с Харламовым во веки веков… Видеть его не могу!
Радиола стихла, потом опять заиграла и снова умолкла. В коридоре то прибывало, то убывало гуляющих. Но Наташа и Харламов не показывались.
Ребята отсидели на подоконнике, сколько положено грусти и терпению, потом стали гулять. Не сговариваясь, они оба порешили ушедших не искать, в танцевальную комнату не ходить… Но всякий раз, идучи мимо, они хоть мельком, да заглядывали туда — и почти всегда успевали заметить: Наташа и Харламов вместе…