Инженер Касьянов вдруг спросил:
— Ребята, кто из вас помнит тысяча девятьсот сорок первый год?
Третьеклассники молча переглядывались. Никто, по совести, не мог бы похвастать, что чувствует себя таким старожилом на земле.
— Нам, старикам, — продолжал инженер, хотя ему едва минуло тридцать, — нам кажется, что тысяча девятьсот сорок первый год был совсем недавно, вчера. А для вас это уже далекая история, события, происходившие еще до зарождения вашей памяти, в пору, когда вы учились первым словам — «мама» «папа».
Третьеклассники дружно рассмеялись. А тот из них, что был председателем совета отряда, отчетливо и громко произнес:
— Ляка!
— Что?
Слишком загадочно прозвучало слово, чтобы можно было пройти равнодушно мимо.
— Что ты сказал? — удивился инженер.
Председатель совета отряда объяснил, что в 1941 году, в самом конце его, он произнес свое первое слово. По уверениям мамы, слово это было «ляка», а означало оно все нехорошее, все невкусное… Да, именно в 1941 году!
— Именно в сорок первом году, — подхватил с веселой усмешкой инженер, — в самом конце его, именно в ту пору, когда ты произнес вот это свое первое слово «ляка», именно тогда у нас и зародилась мысль о новой комфортабельной машине, способной выдержать сравнение и с «Паккардом» и с «Бьюиком», с самыми сильными и самыми роскошными марками машин в капиталистических странах…
Инженер поглядывал с заботливой нежностью на пионеров из отряда имени Павлика Морозова и с выражением дружеской, союзной предупредительности на пионервожатых, на старших в этой компании и в то же время столь юных еще товарищей с комсомольскими значками.
Он передал ребятам вкратце историю «ЗИС-110».
Шли бои под самой Москвой. Ленинград боролся в жестокой блокаде. Фашисты захватили всю Украину, достигли Ростова-на-Дону. Даже Москва опустела. Крупнейшие заводы, в том числе и завод имени Сталина, были уже эвакуированы отсюда на восток. Враг подсчитывал часы последнего сопротивления Красной Армии… И тогда Сталин приказал конструировать легковую машину, которая была бы венцом современного автомобилестроения. Война будет долгой, пусть конструкторы не теряют драгоценного времени, чтобы к концу войны, к тем непременным дням торжества советского оружия, когда в столице поверженной гитлеровской Германии взовьется наше красное знамя, — пусть машина-красавица выйдет из цехов завода, как знак всесторонней победы советского народа…
— В тысяча девятьсот сорок пятом году, в мае, по улицам Москвы были испробованы первые экземпляры «ЗИС-110»! — закончил инженер и повел экскурсию дальше, в другие цехи.
Наступил час смены, на короткое время в просторах меж корпусами усилилось движение. В сумерках, все разом, вспыхнули фонари. Рабочие с любопытством оглядывали группу детей на заводе.
Наташа и Толя шли, несколько поотстав. Еще не осмотрели они и половины завода, а уже под грузом обильных впечатлений замедляли шаг.
Девочка, ухватившись обеими руками за локоть соседа, сказала с усталостью и удивлением в голосе:
— Алеша все знает. Как будто он здесь уже бывал много раз!
Толя искоса поглядел ей в лицо и ответил:
— Наверное, он, вроде вас, путешествует сейчас по своей волшебной стране… то есть как вы в своей «Спящей красавице». Понимаете?
Нет, она не понимала. Что он хочет сказать?
— Как это? — Она задумалась, глядя перед собой в пространство, и вдруг согласилась: — Да! Кажется, понимаю…
— Потому что он хорошо знал эту страну и раньше, — продолжал Толя. — Только не видел никогда сам. А теперь очутился здесь и все то, что знал по картинкам и по книжкам да еще из разговоров дома, может теперь сам видеть, может даже все ощупывать собственными руками, даже кнопки может нажимать. Понимаете?
Да, теперь она понимала!
— Я никогда еще не была на заводе, — сказала она, — а здесь не просто труд, здесь тоже свое искусство. Они даже в белых халатах работают, вы обратили внимание? Там, на сборке этой легковой машины, они все в белых халатах!
Экскурсия вступила в новое здание. Широкий вестибюль, в зеркалах, с кожаной мебелью, с рощей пальм в кадках, скорее напоминал санаторий, зал отдыха в лечебном учреждении.
За строем мощных высоких колонн на огромном, едва ли не в километр, пространстве открылась ребятам действующая армия станков.
Гул и рев стоял над обширным полем. Линии токарных, сверлильных, строгальных, фрезерных, шлифовальных станков обрабатывали металл. Тысячи деталей переходили от станка к станку, превращаясь из серых грубых отливок в сверкающие, гладкие части со всеми необходимыми отверстиями для болтов и гаек, с тонкими сквозными каналами для смазки, с готовыми выемками для подшипников.