Криккит.
Вероятно, самое опасное место в Галактике для любого, кто не криккитянин. Планета, которая не может смириться с существованием какой-либо другой, планета, чьи обаятельные, жизнелюбивые, неглупые жители взвыли бы от страха, ярости и слепой ненависти при столкновении с любым существом иного вида.
Артур содрогнулся.
Слартибартфаст содрогнулся.
Форд, что удивительно, содрогнулся.
Удивительно было не то, что Форд содрогнулся, а сам факт присутствия Форда здесь. Но когда они отвезли Зафода на его корабль, Форд испытал уникальный приступ стыда из-за того, что не сбежал.
Зря, сказал он теперь себе, зря, зря, зря, зря. И покрепче прижал к груди бластер системы «Громовержец» – один из позаимствованных из богатого арсенала Зафода.
Триллиан содрогнулась, потом нахмурилась, подняв глаза к небу.
Небо тоже изменилось. Оно больше не было пустым и черным.
Две тысячи лет криккитских войн и жалкие пять лет ареста планеты в темпорально-канительном коконе (это по внутреннему времени, а для Галактики прошли десять биллионов лет) немногим преобразили сельский пейзаж вокруг места, где стояли сейчас наши герои, зато небосклон был неузнаваем.
В нем висели тусклые огни и грозные тени.
Высоко в небе, куда не поднимал глаз ни один криккитянин, располагались Воен-Зоны, Робот-Зоны. Гигантские боевые звездолеты и заводы-башни парили на подушке из пофигравитационного поля, отделенные многими километрами воздуха от идиллической пасторали «нижнего» Криккита.
Триллиан глядела в небо и размышляла.
– Триллиан? – шепотом окликнул ее Форд.
– Да?
– Что ты делаешь?
– Размышляю.
– А ты всегда так вот дышишь, когда размышляешь?
– Я даже не заметила, что дышу.
– Это-то меня и встревожило.
– Мне кажется, я знаю… – начала Триллиан.
– Тс-с-с! – тревожно воскликнул Слартибартфаст, и его худая дрожащая рука жестом повелела им еще глубже отступить в тень дерева.
Внезапно, как когда-то в фильме, на сбегающей с холма тропинке показались огоньки. Но на сей раз пляшущие лучи исходили не от керосиновых ламп, а от электрических фонариков. Перемена невелика, но у наших героев сердце уходило в пятки от всякой новой подробности. На этот раз слышались не чудные мелодичные песенки о цветах, полевых работах и сдохших собаках, а приглушенные голоса, которые вели яростный спор.
Один из небесных огней стронулся с места – медленно, тяжеловесно. Артура обуял приступ клаустрофобии. Теплый ветерок удавкой стиснул ему горло.
Спустя несколько секунд стал виден другой отряд криккитян, идущий с другой стороны темного холма. Они шли быстро и деловито, прочесывая местность при помощи фонариков.
Два отряда определенно собирались встретиться, и не просто друг с другом. Они решительно держали курс на точку, где стояли Артур и другие.
Артур услышал легкий шорох – это Форд Префект взял свой бластер на изготовку, а потом тихий писклявый кашель – Слартибартфаст поднял свой. Он ощутил холодную, непривычную тяжесть своего собственного оружия и взвел его дрожащими руками.
Его пальцы принялись нащупывать предохранитель и особо опасный боек, чтобы снять первый и взвести второй, как научил его Форд. Его так трясло, что если б он в кого-то выстрелил в этот момент, то прожег бы на его теле свою подпись.
И только Триллиан не подняла свой пистолет. Она подняла брови, вновь опустила их, задумчиво закусила губу.
– Вам не приходило в голову… – начала она, но в этот момент всем было не до разговоров.
Тьму у них за спиной прорезал луч света. Резко обернувшись, они узрели третий отряд криккитян, ищущий их с фонариками.
Бластер Форда Префекта злобно кашлянул, но ответный язык пламени выбил оружие из рук Форда.
То был момент абсолютного ужаса, секунда мертвой зыби перед тем, как кто-нибудь выстрелит вновь.
Секунда миновала. Никто не стрелял.
Они оказались в кольце из бледных криккитян. По их лицам скользили лучи фонариков.
Пленные уставились на победителей, победители – на пленных.
– Здравствуйте! – заговорил один из победителей. – Извините за бестактность, но вы… инопланетяне?
28
Меж тем далеко отсюда, в стольких миллионах миль, что ни одному разуму неподвластно, Зафод Библброкс вновь ударился в тоску.
Он починил свой корабль – в смысле, понаблюдал с живым интересом, как робот-ремонтник его чинит. Теперь «Золотое сердце» вернулось в ряд самых мощных и великолепных звездолетов на свете. Ему всюду был открыт путь. Он мог совершить что угодно. Он заглянул было в какую-то книгу – и тут же швырнул ее в угол. Он ее уже читал.
Зафод прошел к пульту связи и включил всеволновой передатчик для экстренных сообщений.
– Хочет кто-нибудь выпить? – вопросил он в микрофон.
– Мужик, это что, экстренное? – прохрипел чей-то голос с того конца Галактики.
– Тоник какой-нибудь есть? – продолжил беседу Зафод.
– Иди ты комете под хвост.
– Ладно-ладно, – пробурчал Зафод и отключил передатчик.
Вздохнув, плюхнулся в кресло. Вскочил опять, подошел к компьютерному монитору. Нажал несколько клавиш. Маленькие пузыри принялись играть на экране в салочки с поеданием.
– Хрямс! – подбадривал их Зафод. – Ах, ушее-е-е-о-ол! Загоняй, хрямс его!
– Здорово, старина! – приветливо гаркнул компьютер спустя минуту такого времяпровождения, – ты набрал три очка. Предыдущий рекорд – семь миллионов пятьсот девяносто семь тысяч, двес…
– Ладно-ладно, – проговорил Зафод, отключая компьютер.
Снова плюхнулся в кресло. Поиграл карандашом. Это занятие тоже потихоньку ему прискучило.
– Ладно-ладно, – сказал он и ввел в компьютер сумму заработанных за этот раунд очков, а также предыдущий рекорд.
«Золотое сердце» перешло на рысь, и звезды в его иллюминаторах слились в одно расплывчатое облако света.
29
– Скажите, пожалуйста, – проговорил тощий, бледнокожий криккитянин, который выступил вперед из рядов своих сородичей в качестве глашатая и теперь переминался с ноги на ногу в кругу света. Свою винтовку он держал на отлете, точно просто оказывал любезность ее истинному владельцу, который кой-куда отлучился на минутку. – Скажите, пожалуйста, – вновь начал он, – вам что-нибудь известно о так называемом «равновесии в природе»?
Пленники не дали ответа – конечно, если не считать таковым растерянного хмыканья и вздохов. Лучи фонариков скользили по их лицам. Высоко в небе занимались своим темным делом Робот-Зоны.
– Ну, видите ли, – замялся криккитянин, – мы слышали об этом «равновесии» только краем уха. Должно быть, это так, мелочь какая-то. Ну ладно, тогда, полагаю, придется вас убить.
И скосил глаза на свою винтовку, точно соображая, куда же надо нажимать.
– В смысле, – добавил он, вновь подняв глаза, – если только вы не хотите о чем-нибудь поболтать?
Медленное, тупое удивление распространилось по телам Слартибартфаста, Форда и Артура из их сердец (на данный момент находившихся в пятках). Оно неуклонно поднималось к их мозгам, которые в сей миг были заняты лишь передвижением челюстей вверх-вниз. Триллиан трясла головой – так встряхивают, отчаявшись, коробку с головоломкой, чтобы непонятные детали сами нашли себе место.
– Видите ли, нас беспокоит, – добавил голос из толпы, – этот самый план ликвидации Вселенной.
– Да, – подхватил другой, – и равновесие в природе. Нам все кажется, что если уничтожить всю остальную Вселенную, то это плохо отразится на равновесии в природе. Понимаете, мы придаем очень важное значение экологии… – И у него горло перехватило от печали.
– И спорту, – громко возгласил кто-то еще.
Толпа приветствовала его заявление одобрительным гулом.
– Да, – согласился первый, – и спорту тоже…
Затем растерянно оглянулся на своих товарищей, деловито поскреб щеку. По-видимому, он пытался побороть в себе некое глубинное смятение, точно думал он одно, а на язык наворачивалось совсем другое, и примирить слова с мыслями не было никакой возможности.