В те десять месяцев, что Вудхаузу оставалось провести в плену, с сентября 1940-го по июнь 1941 года, война достигла кульминации. За бомбардировками Англии осенью 1940-го последовала Битва за Атлантику, длившаяся с марта по июль 1941-го. Все это вместе: воздушные налеты, потери на море и целый ряд неудач на средиземноморском фронте — заставили Британию перейти к оборонительной войне. Америка же в войну еще не вступила. В кризисных условиях, оказавшись в осаде, британцы испытали прилив патриотических чувств и с презрением оглядывались на постыдные годы выжидательной тактики. Вудхауз, запертый в Тосте, об этом и не подозревал.
Его приемная дочь Леонора Казалет, жившая в Кенте, видела своими глазами Битву за Британию. «Над нами весь день — воздушные бои», — писала она Рейнолдсу: от имени Вудхауза ей приходилось отвечать на деловые вопросы. Она также сообщила Рейнолдсу, что Этель нашлась в доме мадам Бернар, в рыбохозяйстве в департаменте Па-де-Кале. И просила перевести матери тысячу долларов в Париж, в американское посольство. «Новостей о Пламми нет, — продолжала Леонора, — кроме того, что их разлучили, и мы пытаемся разузнать, где он». Рейнолдс в Нью-Йорке также предпринимал все возможное, чтобы помочь своему клиенту. В сентябре, зная только, что Вудхауза интернировали, он попросил вмешаться Красный Крест, но его не стали и слушать. К середине сентября он узнал, что Вудхауза «предположительно поместили в концентрационный лагерь и связаться с ним невозможно», 10 октября он выяснил у американского консула в Париже, что «мистер Вудхауз, как утверждают, содержится в крепости города Юи в Бельгии, недалеко от Льежа». Эти сведения, как позже понял Рейнолдс, устарели на месяц: в конце октября он получил почтовую открытку из тонкого картона от «Gefangennummer 796»[47], написанную простым карандашом и печатными буквами. Вудхауз прервал свое пугающее молчание:
Одному богу известно, когда вы получите это письмо. Будьте любезны, вышлите посылку весом до пяти фунтов: один фунт табака «Принц Альберт», остальное — шоколад с орехами. Отправляйте такие посылки каждый месяц. У меня тут все отлично, есть идея нового романа. Надеюсь, смогу его написать. Когда меня интернировали, заканчивал роман про Дживса — оставалось четыре главы, и еще два рассказа.
«У меня тут все отлично, есть идея нового романа»; в этом — весь Вудхауз и весь смысл его жизни. Легко упустить из виду, что, хотя Вудхауз писал популярную юмористическую литературу, в нем была та редкая бескомпромиссность, которая отличает подлинного художника, и проявлял он ее без аффектации, очень по-английски. Его шутливый голос не затихал даже в трудную минуту. «Деньги в банке», конечно, не «Дон Кихот» и не «Путь паломника» (обе эти книги тоже были написаны в тюрьме), но это безусловно часть вудхаузовского мира. Как рассказывал Вудхауз Тауненду, роман писался «в помещении, где пятьдесят человек в это время играли в дартс и пинг-понг», а немцы-охранники заглядывали писавшему через плечо. Однако роман — важное свидетельство того, как держался Вудхауз в военные годы. Хотя книга сочинена в наихудших мыслимых обстоятельствах, в ней очень мало упоминаний о тяготах, которые пришлось пережить ее автору, — как будто война просто прошла мимо. Более осязаемым для него был мир его воображения.
Действие «Денег в банке» происходит отчасти в вудхаузовском Лондоне, отчасти в той английской Аркадии, где принято переодеваться к ужину, а слуги отделены от хозяев дверью, обитой зеленым сукном. <…> Роман описывает ту Англию, которая к 1941 году уже исчезла, однако, как и в остальных книгах Вудхауза, опыт автора превращается в фарсовое подобие действительности. «Ферма здоровья» миссис Корк, посетители которой тоскуют по плотному обеду: стейку и пирогу с почками, — это образ лагеря в Тосте. Роману не вполне свойственна привычная вудхаузовская легкость. Возможно, нетипичные для Вудхауза выражения вроде «фига с два» или «осточертел» появились из-за докучной атмосферы лагеря, но во всем остальном этот роман — пусть и не лучшая его книга, но в ней, как ни странно, нет и следа военного времени; книга оглядывается на прошлое, а не заглядывает в будущее.