Тогда правитель поднялся и, держа ребенка на левой своей руке, с благоговением возложил правую руку ему на голову и сказал: «Братья мои, написано: «Маленький ребенок будет править ими». То, что мы видели, есть Явление Господа нашего Христа, и этот малыш — один из тех, кто от Царства, как Он сказал. Какое послание Он передал тебе, дитя, пока ты был в Его руках и Он нес тебя ко мне?»
Тогда впервые ребенок заговорил и, всё еще смущенный множеством слушателей, сказал: «Если тебе угодно, правитель, я должен быть хорошим и поступать, как ты мне скажешь, и тогда Он будет показывать мне время от времени новые вещи для твоего города и области. Но я не знаю, что это значит».
Правитель распустил студентов и взял малыша в свой дом. Он пришел к выводу, что это были Илий и Самуил. Ребенку было позволено играть повсюду и смотреть и слушать. Он никогда не путался под ногами, и не докучал вопросами. Но время от времени, когда какая-нибудь задача исключительной сложности стояла перед студентами, он делал, казалось бы, незначительное замечание, но оно всегда было ключом к решению. Когда прошло время, важнейшей целью, которую Он ставил, давая это Явление, сочли именно то, что студенты научились простоте; а именно: чем более простое решение они могли найти для любой проблемы в отдельности, тем лучше оно подходило к общей схеме вместе с другими решениями.
Было также много других уроков, которые извлекли из Видения как такового; например тот факт, что Он присутствовал среди них всегда и в любое время мог стать видимым, ведь когда Он пришел в этот раз, то выступил из толпы студентов. Распростертые руки напомнили им о самопожертвовании даже в тех счастливых землях. Но о ребенке: он рос и мудростью и обликом стал похож на своего Божественного Покровителя, и, когда Правитель тех времен был взят в более высокую сферу, он унаследовал его должность.
Что ж, всё это было давным-давно, и всё же старый зал стоит и сейчас. Он всегда содержится в идеальном порядке и украшается внутри и снаружи цветами. Но теперь он не используется для лекций и дискуссий, а лишь для поклонной службы. А время от времени проходит служба Великому Отцу, в освящающем Присутствии Его Помазанного Сына.
Сферы Бога удивительны в своей красоте света и славы; но самым прекрасным кажется Присутствие Его Духа во всей этой бесконечности и вечности, и Его нежная любовь ко всем, и мудрым, и простым; и к тебе, и ко мне, дорогой мой, Он так определил взаимосвязь различных состояний в своей земле, что мы можем говорить друг с другом через тонкую Завесу, что протянута между нами.
Вторник, 21 октября 1913 г.
Об этом городе я могла бы рассказать тебе гораздо больше, чем уже рассказала. Но есть многое другое, о чем я должна говорить, и потому дам тебе еще только одно сообщение о нашей жизни там.
Как-то раз к нам пришел Кастрэль. Улыбаясь, он заговорил с нами: «Близится церемония, на которой вам следует присутствовать. Пойдемте со мной».
Мы последовали за Кастрэлем по аллее, и когда вышли на открытое пространство, наш провожатый остановился и сказал: «Теперь я хочу, чтобы вы посмотрели вон туда и сказали мне, что вы видите!»
Каждая из нас, пятерых, сказала ему, что видим большую всхолмленную равнину, с множеством зданий, похожих на длинную цепь высоких гор. «И больше ничего?» — спросил он. И продолжал: «Да, это вне пределов вашего зрения в настоящий момент. Но мое зрение более развито, и я расскажу вам, что вижу. За этой цепью я вижу другие горы, еще выше, а за ними — высокие пики. На некоторых из них есть постройки, другие пусты. Я бывал уже в тех краях и знаю, что среди гор, которые отсюда видны, есть равнины, на которых раскинулась страна, столь же обширная, что и та, столицей которой служит этот Город. Я сейчас вижу большой и пышный город, более протяженный и более богатый и великолепный, чем этот. Главные ворота обращены сюда, и из них появляются экипажи и седоки на конях. Они собрались вместе и готовы выступить в путь. Вот их глава отделился от толпы и выдвинулся вперед. Он отдает приказ, толпа горожан поднимает руки и желает им счастливого пути. Теперь их правитель движется вперед к краю отвесной скалы, на которой возведен Город. Он отделяется от края и продолжает путь по воздуху. Его экипаж указывает путь, и другие следуют за ним. И они едут, — добавил он с улыбкой, — в нашем направлении. Сейчас мы перейдем на другое место, и вы станете свидетелями их прибытия».
Никто из нас не спросил о причине их визита. Дело было не в том, что мы боялись спросить. Но мы каким-то образом чувствовали, что всё то, что нам следовало знать, было нам сказано. Мы перешли на стену города и стояли там, глядя поверх равнины в направлении холмов.
«Скажите мне, — велел он, — которая из вас первой заметит их».
Мы смотрели долго и пристально, но ничего не могли увидеть. Наконец мне показалось, что я вижу, как над горами начала мигать звезда, далеко-далеко в пространстве. Как раз в этот момент одна из моих спутниц воскликнула: «Мне кажется, мой господин, что звезды не было здесь, когда мы пришли сюда».
«Нет, — ответил он, — она была здесь, но невидимая для вас. Так это ты первая увидела ее?» Я не хотела говорить, что видела ее тоже. Мне следовало сказать об этом раньше. Но он продолжал: «Думаю, здесь есть еще одна, которая видит звезду. Разве нет?» — и он повернулся ко мне с ласковой улыбкой. Я покраснела и промямлила что-то. «Хорошо, — сказал он, — следите за звездой. Остальные увидят ее через какое-то время». Затем, обернувшись к нам двоим, он учтиво поклонился и сказал: «Дамы, я поздравляю вас с вашими большими достижениями. Вы быстро движетесь к более высокому уровню, и, если так пойдет дальше, ваша сфера службы будет скоро расширена». Обе мы почувствовали себя счастливыми.
Но теперь звезда стала гораздо ярче, и всё время, пока мы смотрели на нее, она как будто увеличивалась и растягивалась. Затем я заметила, что она уже не была круглым диском, а постепенно принимала другую форму, и наконец я смогла увидеть, что это была арфа из свете, она смотрелась как драгоценное изделие с множеством алмазов. Но по мере того как она приближалась, мы поняли, что она была составлена из лошадей, и повозок, и людей, и всё это двигалось по воздуху по направлению к нам.
Наконец мы услышали приветственные выкрики людей с городских стен и поняли, что они тоже заметили их. «Теперь вы видите характер их деятельности в этом Городе». «Музыка», — предположила я. «Да, — ответил он, — она связана с музыкой. Это, во всяком случае, главная цель их визита».
Когда они подлетели ближе, мы увидели, что в группе несколько сотен человек. Это было прекрасное зрелище, — они шли путем небесным, кони и повозки из огня, а седоки из света. О, эти жители высших областей слишком красивы, чтобы мы могли рассказать тебе о них. Низший рангом был почти равен уровню Кастрэля, собственное сияние которого было спрятано, чтобы он мог быть одновременно как правитель Города, так и простым его жителем. Всё же, пока приближалась группа, мы заметили, что он начинает меняться. Его лицо и фигура светились всё ярче, пока, наконец, он не засиял так же ярко, как наименее яркий из тех, кто двигался по небу. Когда я думала об этом позже, то поняла, почему ему было необходимо приспосабливаться к низшим сферам, в которых он служил. Ведь когда он стоял перед нами сейчас, даже не обретя всей полноты своей природной яркости, всё-таки ни одна из нас не осмелилась обратиться к нему, но все мы отошли немного назад и оставили его стоять в одиночестве. Мы не были испуганы, но нам было непривычно — насколько я могу это выразить.
Участники вспыхивающей драгоценной арфы уже спешили через нашу стену, постепенно замедляя темп и перестраиваясь. Затем, снизившись, они приземлились перед главными воротами Города.
Кастрэль покинул нас на какое-то время и вышел из городских ворот, сопровождаемый главными своими приближенными. Он был облачен в свет — это почти всё, что я могла видеть. Но венец его и пояс, которые он носил, сияли ярче, чем когда-либо. Он приблизился к возглавлявшему процессию и опустился перед ним на колени. Этот Ангел был много ярче, чем сам Кастрэль. Он вышел из своего экипажа, поспешил к нашему Правителю, поднял его с колен и обнял. Движения были полны изящества и любви, и те несколько секунд, что они были вместе, полная тишина царила вокруг. Но когда объятие разомкнулось, и были произнесены — на языке, которого мы не понимаем — слова благословения, Кастрэль поклонился и остальным, а затем, выпрямившись, посмотрел на городские стены и поднял руку. Всё тотчас взорвалось музыкой и пением жителей, исполнявших торжественный гимн. Я рассказывала тебе о пение в другом краю. Но здесь было гораздо величественнее, потому что этот план был более продвинутым. Потом все вошли в Город под выкрики народа, звон городских колоколов, звуки инструментальной музыки и пение тысяч людей на стенах.