Она берет с лотка новый скальпель. На этот раз разрез неуверенный, кривой — даже студент-первокурсник сделал бы лучше. Ее лоб покрывается испариной, в горле встает ком, глаза жгут слезы обиды. Все кончено. Это провал. Крах.
Она вскрывает матку.
И снова слышит со стороны свой голос — странный, неестественно высокий. Но теперь может разобрать слова.
— Живой плод… Семнадцать-двадцать недель гестации…
Умом она понимает: что-то не так, это невозможно. Но глаза не обманывают ее. Она извлекает существо наружу, держа его в протянутой руке, словно какую-то драгоценность. Оно извивается на ее ладони, пытается толкаться ножками, вертит непропорционально большой головой, трет едва оформившиеся глаза своей крохотной ручкой.
По ее щекам текут слезы, и она не может говорить, замерев не то в ужасе, не то в восхищении.
И вдруг оно распахивает глаза — ярко-голубые огромные глаза — и открывает рот.
— Мамочка обещала, что анализов больше не будет, — говорит оно голосом Эмили и разражается громкими рыданиями.
От испуга и неожиданности она роняет ребенка на пол, и тот, кряхтя и плача, уползает под стол, волоча одну ногу и оставляя за собой дорожку крови. Она закрывает руками рот, чтобы не закричать, и смотрит за стекло.
Мужчины хлопают в ладоши и смеются.
Все, кроме Малдера. Он продолжает молча глядеть на нее, даже не пытаясь смахнуть бегущую по щеке слезу, и она не может понять, что видит в его глазах — жалость, сочувствие или разочарование.
***
— Малдер?
— Скалли, что у тебя?
— Кое-что есть. Сомневаюсь, что удар по голове стал причиной смерти. Он сразу вызвал у меня сомнения — принимая во внимание рост жертвы, слишком уж странное место для удара. Подозреваю, что это посмертное повреждение.
— Так как она погибла?
— На левой руке между костяшками пальцев застрял камушек. Небольшой. Я сама увидела его только со второго раза.
— Камушек?
— Гладкий, округлый. Такую форму он мог приобрести только в воде. Скорее всего, в момент смерти девочка сжимала в руках горстку гальки. Думаю, ее утопили, Малдер. В каком-то неглубоком водоеме. А закопали потом. — На другом конце провода воцарилась тишина. — Малдер?
— Скалли, нам надо кое с кем поговорить.
========== Глава 3 ==========
– Кто-нибудь додумался проверить ее на предмет причастности к похищению? – В голосе Скалли сквозил скепсис, к которому примешивалась какая-то странная усталость.
– Нет, ее тогда никто не воспринял всерьез, – ответил Малдер. – По словам детектива Пьюзи, у них и без того работы было по горло.
Агенты припарковались напротив парикмахерской «Локон» – дешевого непрезентабельного салона на самой окраине города. Заведения такого пошиба зачастую служили всего лишь благовидным прикрытием для дел куда более сомнительных, чем парикмахерское искусство. Вокруг ошивались праздношатающиеся лица неопределенного возраста, а улица была завалена мусором. У самого входа в парикмахерскую несколько женщин средних лет – с мрачными, побитыми жизнью лицами – курили, прислонившись к стене.
– Мы ищем Сильвию Нильсен, – обратился к ним Малдер, небрежно махнув значком.
Женщины смерили их угрюмыми взглядами, но ничего не ответили и продолжили молча дымить. В конце концов одна из них – полная негритянка, сжимавшая мундштук в толстых пальцах с длинными, покрытыми стразами ногтями-стилетами, – выпустила им в лицо струйку дыма, словно желая подчеркнуть, как мало пиетета испытывает к представителям власти, и кивнула в сторону ближайшего к двери рабочего места. Там, на видавшем виды обшарпанном кожаном кресле, сидела с журналом в руках худощавая блондинка лет сорока пяти. Она обернулась к агентам, только когда об их приходе оповестила висевшая над дверью «музыка ветра», и Скалли не смогла сдержать ухмылку. Примерно так она и представляла себе всех этих экстрасенсов в свободное от «службы» время, когда они возвращаются домой и окунаются в опостылевшую будничную рутину: в очередной раз подогревают ужин оболтусу-сыну и, с замиранием сердца ожидая прихода мужа, гадают, каким выдастся нынешний вечер. В лучшем случае супруг переоденется в старую майку и растянутые штаны и надолго засядет перед телевизором с бутылкой пива, а в худшем – примется лупить своих домочадцев почем зря. За черным балахоном, эффектным париком, накладными ресницами, красной помадой, жирной подводкой и таинственным голосом с придыханием скрываются вот такие заморенные, слегка пропитые, выглядящие на десять лет старше своего возраста женщины с выжженными краской волосами. Женщины, так и не нашедшие себе лучшего применения, чем наживаться на проблемах других. Различал их только уровень изобретательности, беспринципности и актерского мастерства.
– Мисс Нильсен? Агенты Малдер и Скалли, ФБР. – Скалли показала значок. Мы хотели бы поговорить с вами о Лорен Беннетт.
Реакция на это имя оказалась неожиданной для напарников. Женщина резко, словно у нее вдруг подкосились ноги, опустилась на стул, облокотилась на туалетный столик и спрятала лицо в ладонях. Прошло несколько секунд, прежде чем она все-таки собралась с духом, поднялась и посмотрела на них.
– Давайте поговорим у меня, – произнесла она низким прокуренным голосом. – Я скоро заканчиваю, еще минут десять осталось. Живу через дом отсюда, по правую сторону. Квартира тридцать шесть.
Переглянувшись, агенты кивнули и направились к выходу.
– Постойте! – окликнула их женщина, и они обернулись в дверях. – Ее нашли, да?
***
Квартира Сильвии Нильсен являла собой зрелище столь же убогое, как и место ее работы. Крохотная захламленная комната, пропахшая сигаретным дымом кухня с горой грязной посуды в раковине, разбросанная тут и там одежда вперемешку с пустыми коробками от китайской еды.
Хозяйка одним махом сгребла со старого ободранного дивана гору какого-то хлама и шмотья, чтобы освободить гостям место, но те предпочли постоять, а Скалли так и вовсе брезгливо отошла к окну.
– Я знала, что это не Лори. Я им говорила. Вы не против? – Сильвия поднесла ко рту сигарету и, не получив ответа, с наслаждением затянулась.
– И каким же образом вы это узнали? – спросила Скалли с плохо скрытым сомнением в голосе.
– Лори погибла. Я это видела. Ее утопили… Тот человек в белой рубашке. Мне так и не удалось разглядеть его лица. Каждый раз я видела одно и то же. Машина, шестерка на зеленом фоне, бетонные стены, мужчина, вода. Каждый раз. – Она говорила быстро, страстно, сбиваясь то на фальцет, то на хриплый шепот – сказывались долгие годы курения, и Скалли начала подозревать, что перед ними, возможно, и не циничная мошенница, а просто-напросто городская сумасшедшая с пристрастием к алкоголю. Она бросила быстрый взгляд на Малдера. За последние годы Скалли научилась моментально и без всяких слов считывать его настроение – по крайней мере в том, что касалось расследований. Навык, жизненно необходимый для любой крепко сработавшейся пары. Сейчас непроницаемое выражение его лица говорило ей, что Малдер пока не составил никакого мнения о своей собеседнице. Челюсть напряженно сжата – значит, ожидал подвоха, но в глазах светился неподдельный интерес – значит, заинтригован.
– Каждый раз? – переспросил он.
– Они давали мне ее вещи – Шейла и Уайатт. Я приходила в ее комнату, сидела там подолгу, пыталась что-нибудь…
– Унюхать? – не удержалась Скалли.
Сильвия бросила на нее полный обиды взгляд, но, судя по всему, реакция Скалли ее не удивила.
– Скорее почуять. – Она задумчиво уставилась в потолок и пощелкала пальцами, пытаясь подобрать подходящее слово. – Уловить.
Малдер переложил одну ногу на другую и заговорил:
– Детектив Пьюзи…
– Чурбан! – Сильвия негодующе фыркнула, но, поперхнувшись дымом, зашлась жутким лающим кашлем.
– Детектив Пьюзи сказал, что вы сами пришли к Беннеттам.
– Конечно, сама. Он небось еще и наплел вам, что я… как это… экстрасенс. – Сильвия вздохнула и затушила сигарету в старой пластиковой пепельнице, обломанной с одной стороны. – Я никогда ни копейки ни с кого не брала. Мне мать завещала: Сильви, сказала она, Бог дал тебе дар. – Скалли громко вздохнула и отвернулась к окну. – Чтобы помогать людям, а не чтобы этим зарабатывать. И если вы думаете, что я того… сижу со стеклянным шаром при свечах и вызываю духи мертвых, то это чушь собачья. Я им помочь хотела, вот и все. – Она посмотрела на Скалли с вызовом.