Выражение лица Малдера заметно смягчилось, и Скалли в очередной раз поразилась тому, насколько легко порой завоевать доверие ее никому не доверяющего напарника.
– И что же вы сделали, когда Лорен вернулась? – спросила она. – Пытались поговорить с Беннеттами?
– Пыталась, а как же? Но они не желали ничего слышать. Еще бы – любой был бы рад обманываться. Но я знала… я знала, что это не она. Так ее нашли?
– Мы не можем точно сказать, – уклончиво ответила Скалли.
– Но хотели бы, чтобы вы взглянули на тело, – неожиданно заявил Малдер.
Скалли воззрилась на напарника с не меньшим удивлением, чем Сильвия Нильсен.
– Малдер, давай-ка выйдем на минутку, – прошипела она. Тот покорно встал, словно не ждал ничего иного, и вышел вслед за напарницей в коридор.
***
– Какого черта?
– Вдруг она увидит еще что-нибудь?
– Малдер…
– Знаю, Скалли, но какой от этого будет вред?
– Конечно, никакого вреда. Куда нам торопиться? – Скалли чувствовала, как ее охватывает странный, совершенно не свойственный ей приступ гнева, а после – отчаянное нежелание оказать ему хотя бы малейшее сопротивление. Несмотря на то, что она прекрасно понимала: эта ситуация (похожих на которую в их совместной биографии было не счесть) совершенно не стоила таких бурных эмоций. Но остановиться не могла.
– Знаешь, Малдер, иногда мне кажется, что работа для тебя – не более чем способ доказать неизвестно кому свою правоту. Тебе не приходило в голову, что в это самое время, когда ты собираешься расшифровывать видения какой-то полоумной, несчастные родители все еще безуспешно разыскивают свою дочь? Что в морге лежит до сих пор не опознанный скелет девочки, который некому предать земле? Что ее убийца по-прежнему на свободе и может убить кого-нибудь еще? Что кто-то совершил подлог, пытаясь выдать одного человека за другого? Что вообще-то мы приехали сюда, чтобы помочь? Что начинать стоит не с экстрасенсов, а с нормального, вменяемого расследования? Тебе что, правда наплевать? – Скалли яростно выплевывала один вопрос за другим, и Малдеру казалось, что она даже не пытается обдумать, осмыслить и взвесить все, что срывается у нее с языка. Поведение, совершенно не характерное для Скалли. – Нет, ты намерен навязывать всем свою паранормальщину. Зачем? Хочешь «доказать»… – Она подняла руки и изобразила пальцами кавычки. – …Что одна из этих девочек – инопланетный клон другой. Я права?
Малдер был сбит с толку и напуган – чувства, ставшие для него такими привычными в последнее время. Если бы с ним говорил фигурант расследования, он с легкостью сумел бы привести его в чувство и успокоить, применив отточенные за годы работы в Бюро навыки. Но как вести себя с такой Скалли, Малдер не знал. Оставалось лишь обреченно признать: любую его неискренность она раскусит быстрее, чем полиграф. И разозлится пуще прежнего. Но слова – ненужные и не убедительные даже для него самого – уже слетали с губ.
– Во-первых, Скалли, я никому ничего не навязываю. А во-вторых, мне кажется, ты воспринимаешь это дело слишком близко к сердцу. – Он успел договорить, прежде чем понял, какую ошибку совершил. Скалли так сильно стиснула зубы, что на скулах заходили желваки, а ее глаза сузились от гнева.
– Сделай милость, – ледяным, опасно тихим голосом произнесла она, – прибереги свои психологические приемчики для кого-нибудь еще. И не забывай: если бы качество моей работы страдало всякий раз, когда на меня сваливаются неприятности, я бы давно стала постоянным клиентом биржи труда. Не вполне понимаю, что дало тебе основания во мне сомневаться. – Малдер открыл рот, чтобы ответить, но Скалли взмахнула рукой, словно безотчетно хотела остановить напарника ради его же блага, и он послушно промолчал. – Вези эту ненормальную в морг, если считаешь нужным. Мне все равно. Я еду в отель.
С этими словами она стремительно развернулась на каблуках и прошагала к выходу, не дав Малдеру сказать хоть что-то в свое оправдание.
Он остался стоять в коридоре и, услышав, как за Скалли захлопнулась дверь, устало привалился к стене.
***
Все еще дрожа от ярости, Скалли распахнула дверцу «тауруса», но, сев за руль, осознала, что не в состоянии вести. Трясущейся рукой она нашарила в кармане пиджака упаковку успокоительных, которые в последние недели выручали ее, спасая от бессонницы по ночам и от перепадов настроения днем, и, проглотив две таблетки разом, откинула голову на спинку кресла.
Она не знала, что именно вывело ее из себя. Теперь последней каплей, кажется, могло стать все что угодно – от потерявшегося телевизионного пульта до соседей по дороге. До сих пор ей удавалось оставаться сдержанной на работе, но сегодня произошло именно то, чего она давно боялась. И именно то, в чем «обвинил» ее Малдер. Наверное, его правота и вывела ее из себя. Если вдуматься, что может быть естественнее?
Скалли положила два пальца на запястье левой руки. Пульс нормальный. Надо ехать, пока ее не начнет клонить в сон от ативана. Несколько дней назад, во время долгого переезда, она остановилась на заправке и очнулась лишь спустя двадцать минут. То, что она не разбилась сама и не отправила на тот свет никого другого, было большой удачей. С таблетками надо кончать. И как можно скорее. Мысленно пообещав себе, что именно так и поступит, Скалли завела мотор.
***
Большую часть дороги до морга Сильвия Нильсен болтала без остановки, не давая Малдеру вставить ни слова (чему он, по правде говоря, был только рад), и лишь за четверть часа до того, как они добрались до пункта назначения, вдруг резко замолчала, словно внезапно вспомнила о невеселой цели их поездки. Едва докурив очередную сигарету, она сразу принялась за другую, уныло и отрешенно глядя куда-то в одну точку за окном.
К тому моменту, когда они оказались в морге, Сильвия совсем сникла и, лишенная возможности привычно занять себя курением, стала заметно нервничать.
– Вы когда-нибудь видели трупы? – поинтересовался Малдер.
– Конечно, видела. – Она обиженно вскинула голову, безошибочно почувствовав подвох в вопросе.
«На похоронах своей бабушки», – угрюмо подумал Малдер. В этот момент он окончательно и бесповоротно потерял веру в то, что его затея приведет хоть к чему-то толковому.
Статистика – вещь неумолимая. Первые три часа после исчезновения ребенка – критический срок. Три четверти детей, оказавшихся в руках злоумышленников, погибают в этот период. Если ребенок не обнаружен в течение первых суток, шансы найти его живым падают вдвое. По прошествии вторых суток – стремятся к нулю. Малдер знал эти цифры назубок – лучше, чем кто-либо иной. Скелет той маленькой девочки, кем бы она ни была, пролежал в земле не меньше пяти лет. Вероятность найти ее убийцу исчезающе мала, и именно поэтому он не хотел пренебрегать ничем – ни единым крохотным шансом. Даже самые абсурдные предположения имели право на существование. К счастью, в том, что касалось более традиционных и здравых подходов, он мог целиком положиться на Скалли: уж она-то точно не позволит им упустить из виду ничего важного. Чертовски жаль, что напарница так превратно истолковала его намерение привезти Сильвию в морг.
Плечистый высокорослый санитар равнодушно выкатил из камеры тело и удалился. Лицо Сильвии Нильсен приобрело отчетливо землистый оттенок. Сжимая в руках свою потрепанную сумочку, которая когда-то, видимо, была расшита стразами, о чем теперь напоминала лишь пара чудом удержавшихся на одной нитке бусинок, она напряженно смотрела в сторону, уже не пытаясь храбриться.
– Здесь только кости, – попытался приободрить ее Малдер. – Поверьте, это гораздо лучше, чем «свежий» труп.
Сильвия не то собралась с силами, не то поняла, что не имеет смысла делать хорошую мину при плохой игре. Глубоко вздохнув, она маленькими шагами приблизилась к каталке. Потом обошла ее кругом, внимательнее приглядываясь к останкам. Сделала еще один круг. Наклонилась поближе.