— У тебя есть список его клиентов?
— Вот. — Он остановился и вынул из пластикового пакета, служившего ему портфелем, какие-то бумажки.
— Были у него клиенты в Ардморе, штат Нью-Йорк?
Он посмотрел в бумажки:
— За последние полгода — четверо.
— Среди них был кто-нибудь по фамилии Райан?
Он снова сверился с бумажками:
— Две компании, две семьи. Никакого Райана. Может, сядем где-нибудь? Здесь холод собачий.
— Конечно. Например, на эту скамейку.
— Что за ерунда — встречаться в Центральном парке?
Мы сели на скамейку, я подождал, пока мимо пройдет пара.
— Я думаю, в моей квартире жучки.
— Почему ты так думаешь?
Я рассказал о человеке, который следит за мной, что он, кажется, то ли перестал следить, то ли дал себе труд спрятаться получше.
— Я говорил о нем с Элли у себя в квартире и по телефону.
— Хочешь, чтобы я проверил?
— Спасибо, я сделаю это сам.
— Как? — довольно-таки скептически спросил он.
— В прошлом году у меня была статья о промышленном шпионаже, и я интервьюировал одного парня, который отлично разбирается в таких вещах. Хочу ему позвонить.
— Ты уверен? — спросил он. — Я вполне могу об этом позаботиться.
Я покачал головой.
— Для тебя у меня много другого.
На случай, если мой мобильный прослушивается, по дороге домой я остановился у таксофона и позвонил Марку Куку, электронщику, о котором говорил Крейгу. Он помнил меня и согласился проверить мою квартиру, причем предложил сделать это бесплатно. Наверное, прочел мою статью про Джен.
Я вернулся домой и сел писать статью. Я подошел к делу просто и бесхитростно: писал правду, насколько это было возможно. Писал об Элли и Джули, привел фотографию Джули. Писал о Донованах и человеке, который за мной следил.
Но ни словом не упомянул о том, что работал над важной статьей, которая была стерта из моей памяти, не упомянул и о докторе Гарбере, который сказал, что, по моим словам, это была статья о Шоне Ласситере.
Меня нисколько не беспокоило, что большинство читателей сочтут меня параноиком.
Перед тем как сдавать статью, я за ужином показал ее Элли.
— Сильно, — сказала она, впрочем, без особого энтузиазма.
— Что-то не так?
— Вы слишком осторожны. Мне кажется, нужно попытаться напугать этих людей, якобы мы их вот-вот настигнем. Тогда они, может быть, сделают ошибку.
— А потом захотят исправить ошибку и придут за нами.
— Не исключено, — кивнула она.
— На самом деле нам нечем их напугать. Максимум, что я могу, — написать в этой статье, что мы располагаем информацией, которую я не хочу разглашать, но которая приближает нас к ответу.
— Я думаю, нужно это вписать, — сказала она. — Чтобы казалось, что мы у них на хвосте и вот-вот обратимся со всем, что знаем, в правоохранительные органы.
— Хорошая мысль, — сказал я. — Знаете, я сказал Скотту, что эту статью он редактировать не будет, и вот ее редактируете вы.
— Ну, кому-то ведь надо это делать, — улыбнулась она.
7
Камень делал эту презентацию шесть раз, для одиннадцати человек.
И ни разу — больше чем для двоих одновременно; даже при том что каждый знал, с кем соперничает, они ни в коем случае не оказывались в одной комнате. Реципиенты были столь явно потрясены, что он каждый раз радовался.
Это было мультимедийное представление с Ричардом Килмером в главной роли, и оно было разделено на две части; перерыв отводился для вопросов. Разделительная черта — тот знаменательный день в Ардморе; материалы периода после катастрофы представляют собой преимущественно подборку видео и аудиозаписей с камер наблюдения, которые сопровождали Килмера.
Целью было продемонстрировать, сколь сильный стресс испытывает Килмер, и объяснить, что это никак не влияет на конечный результат. При этом Камень ничего не преувеличивал и не приукрашивал, материал говорил сам за себя.
Уже давно Камень понял, что выбрать Килмера — это был гениальный ход. То, что Килмер был публичной фигурой, вызывало огромное доверие к проекту.
Эти люди были достаточно сообразительны, чтобы понять, что перед ними, и все они знали, как извлечь из этого выгоду. В большинстве своем они не принимали окончательных решений, но их рекомендации имели огромное влияние на тех, кто принимал.
Однако Камень пока еще не искал покупателя; искать станет, когда спектакль закончится, когда Килмер сыграет главную роль в грандиозном финале.
Тогда начнутся великие торги, и Камень уже решил, что дешевле десяти миллиардов долларов не уступит. Это как минимум в двадцать раз больше, чем он получил бы, если бы действовал легально. Но разница в деньгах была не единственной причиной, почему он избрал такой путь. Он был полон решимости сделать все от него зависящее, чтобы эта страна не пожала плоды его гения. Когда-то давно его боссы считали, что он ниже их и недостоин ни уважения, ни доверия. Они дорого заплатят за такое отношение.