По слову «диэточка» Джина поняла, что с нею говорит тот человек, ради которого она попала сюда, в тюрьму. Это слово она произносила как-то по-особому, с придыханием «диэточка». Другой человек так произнести это слово не может. Джине пришлось прослушать пленку, на которой записана речь ее сегодняшней собеседницы-сокамерницы, где она слово «диэточка» произносила много раз, не менее ста раз. Джина настолько точно и правильно запомнила эти произношения с придыханиями, что перепутать людей, произносящих это слово в разговоре, она никак не могла. Джина слушала собеседницу и все больше убеждалась, что с нею разговаривает именно тот человек, которого надеялась встретить Джина-Фердэнэ. «Ошибки быть не может, — подумала Джина. — Теперь надо еще разок проверить, и за дело. Долго тянуть с проверкой нельзя. Ее могут перевести в другую тюрьму или выпустить за отсутствием доказательств. Ведь все может статься», — подумала Джина-Фердэнэ.
— Да брось ты, Симюэль, возиться с этой слюнтяйкой. Дай-ка ее мне, я с нею поговорю так, как говорила со мною ушедшая вчера наша сокамерница-«мать», — проговорила одна из сокамерниц, именующая себя Тахирой. — Ее надо немножко обломать и приучить к нашим правилам и порядкам.
И поднялась со своего топчана, где сидела.
Симюэль, видя, что Тахира хочет направиться к Фердэнэ и преподать ей тюремный урок, встала перед Фердэнэ и закрыла ее собою.
— Не тронь Фердэнэ! Я не дам, чтобы ты начала расправляться с невинной жертвой! Я вызову наряд и тебя посадят в карцер! Сиди на месте и занимайся своим делом!
Тахира впервые увидела такой воинственной Симюэль и сразу остановилась. Она растерялась и сразу не сообразила, как дальше действовать.
Ее подруга-сокамерница взяла Тахиру за полу тюремного халата и потянула обратно на топчан, где она сидела. Тахира вернулась на свое место и что-то про себя пробормотала: «Ра-спу-сти-ла нюни. Видно, что впервые здесь. Надо приучить к новой жизни. Надо думать на воле, чтобы не попасть сюда. А коль попала, то терпи и не ной, не порть настроение другим! Ладно! Сегодня оставим, а там посмотрим, как быть!...Я с тобой, шалава, поговорю так, как со мною говорила «мать».
Я разберусь с тобой. Я вспомню тебе все. И как погиб наш «Фараон», поверивший этой шалаве, а она предала его, поведав о его делах греческой полиции. Ее тогда отпустили».
Джина-Фердэнэ тут же отреагировала: «Да, точно теперь известно, кто предал «Фараона». Это ты, «Жаба», такую ты тогда носила кличку, предала его за то, что он не любил тебя и дал эту кличку за твое угреватое тело. Так ведь, Жаба?» Тахира, услышав это, сразу как-то стихла, а Симюэль окончательно убедилась, что перед нею настоящая Фердэнэ-диэточка, и спросила: «Тахира! Это правда, что сказала Фердэнэ? Кто же теперь ответит за гибель «Фараона»?»
Но Тахира продолжала: «Она всегда так поступала: подставляла кого-нибудь из «своих», а сама выходила чистенькой, незамаранной. Ее еще называли «хамелеоном». Она перекрашивалась в разные цвета. Она свои волосы перекрашивала по несколько раз в день. Ох, Фердэнэ-Фердэнэ! Придется тебе обломать крылышки и лапки! Мы это сделаем! Только Симюэль вызовут на допрос, тогда мы с тобою поговорим. Уж очень долго ходила ты на воле. Всегда умела уходить вовремя. Ан нет! Вот и попалась. А теперь за все расчет!»
Джина-Фердэнэ хорошо помнила «легенду», но в ней ни одного слова о «хамелеоне». О том, что Фердэнэ перекрашивала волосы. Как же это? Что это, подставка или прокол в «легенде»? Она тут же, до утра, передала за тюремные стены полученную информацию и просила уточнить «легенду». Может быть, еще будут какие указания и уточнения «легенды». Попросила, чтобы убрали от нее обеих сокамерниц. Оставить только Симюэль.
— Диэточка, — сказала Симюэль, — ты не волнуйся. Привыкай. Теперь это твое жилище, и уж не на малое время. Тебе же объявили срок. Вот и жди его окончания. Нас раньше не выпускают.
— Нет, я не согласна! Мои адвокаты будут работать и добьются досрочного моего освобождения. Мне бы узнать, где теперь обитает Мухамат? Куда он ушел? Он повинен во всем, что случилось со мною. Он меня кинул, чтобы уйти самому от ответственности. Он и только он повинен в том, что я здесь!
— Ты в этом уверена, Фердэнэ? — спросила Симюэль.
— Мне так сказали мои адвокаты.
— Д-а-а, — протянула Симюэль и на несколько минут погрузилась в раздумье…
— Он, Мухамат, никогда не берег своих помощников и сподвижников, — сказала Фердэнэ, — он всегда умел уходить от наказания. Но это ему удавалось только за счет того, что он кидал других. А легавые, получив подачку в лице одного из сообщников Мухамата в свои руки, радовались и были счастливы успеху. Будто они поймали за бороду самого Аллаха. Мухамат же, улыбнувшись, легко уходил от ищеек и продолжал свои дела.