В начале мая 1917 г. Керенским были исключены из состава правительства Гучков и Милюков. Адмирал тогда обратился к Керенскому с просьбой освободить и его от командования, так как он управлять флотом не может, а занимать в таких условиях место — нелепо! Керенский просил адмирала не уходить до его приезда в Севастополь. Адмирал согласился недолго подождать. 2-го мая Керенский прибыл в Одессу, откуда с адмиралом в отряде из 4-х миноносцев они прибыли в Севастополь. Встреча была торжественная. Керенский, объезжая суда, говорил речи — команды слушали. Но на команды эти речи не производили никакого впечатления. По-видимому, торжественность приема обуславливалась именем адмирала, подкрепленным 4-мя миноносцами. Керенский, невзрачной фигуры, глубоко штатский, без какого бы то ни было достоинства в манерах, терявшийся в обстановке лихих черноморцев и не обладая интуицией, принимал торжественность приема за успокоение. Обращаясь к адмиралу, он сказал: «Ну, вот видите, Адмирал, все улажено! На многое теперь приходится смотреть сквозь пальцы... Останьтесь, Адмирал! Это просьба Правительства и моя!» Адмирал ответил: «Хорошо... я... остаюсь! Но повторяю — ненадолго!» Верховный Главноуговаривающий, как называли Керенского, прощался с командами и в тот же день отбыл в Петроград.
В Черном море ничего не изменилось, напротив, становилось все хуже и хуже. Через 2-3 дня после уверенного успокоения Керенского по радио было распоряжение об обысках офицеров и об их разоружении.
Большевики подняли решетки, за которыми сидели звери. Выпущенный уголовный сброд стал свободным. В Кронштадте шел кровавый шабаш.
Матросы, слышав когда-то и что-то о «Варфоломеевской ночи», сократив трудное для произношения длинное название, заменили его «Еремеевской ночью» для всех офицеров флота в Балтийском и Черном морях. Многие офицеры застрелились...
Наконец, адмирал приказал собрать команду «Георгия Победоносца» и сказал, что рассматривает разоружение офицеров как оскорбление, которое наносится прежде всего ему — старшему из офицеров!
Дальше адмирал объявил, что с этого момента он перестает командовать флотом в Черном море и об этом шлет телеграмму Правительству. Адмирал кончил говорить... Наступила тишина... Медленно снял с себя адмирал Георгиевский палаш и, подняв его высоко над головой, сказал: «Это оружие храбрых дало мне море, пусть оно его и получит». Широким размахом бросил адмирал за борт «Георгия Победоносца» свой Георгиевский палаш. Тишину нарушил всплеск воды за бортом корабля... Бледный, взволнованный постоял адмирал в раздумье и... спустился вниз с палубы. Через некоторое время делегация «Георгия Победоносца» вручила адмиралу его Георгиевское оружие, поднятое со дна моря. Интуитивный поступок саморазоружения адмирала произвел сильное впечатление на команду «Георгия Победоносца», которая, вместе с адмиралом охраняя славу России, любила и уважала его, как человека, и ценила, как беззаветно храброго и честного воина и патриота. В полночь адмирал спустил свой флаг, передав Адмиралу Лукину командование флотом. В три часа ночи Адмирал Колчак получил телеграмму, в которой поступки нижних чинов флота объявлялись правительством, как акт, враждебный революции и родине. Из Петрограда выехала следственная комиссия для разбора положения в Черноморском флоте. Адмирал стал ждать прибытия этой комиссии.
Прибывшая комиссия совершенно запуталась в пропаганде, лжи и губительной дезорганизации флота. Была ясно видна растерянность малоопытных членов комиссии. Все шло к полной гибели вооруженных сил России. Дальнейшее пребывание в Черном море адмирал счел ненужным. С разрешения комиссии, адмирал, осветив положение в Черном море, как он его понимал, отбыл в Петроград.
Адмирал Колчак в Америке
На частную квартиру адмирала в Петрограде, явился прикомандированный к Американской миссии Адмирала Гленона и Рута — русский лейтенант и пригласил Адмирала Колчака в миссию, которая помещалась в Зимнем Дворце. В беседе Гленон совершенно секретно сообщил адмиралу, что в Америке предположено предпринять активные действия американского флота против Турции. Кроме этого, Америка, интересуясь вопросами по минному делу и по борьбе с подводными лодками, хотела бы знать: «Как бы отнесся Адмирал Колчак к его командированию Русским Правительством в Америку, как эксперта с мировым именем по минному делу».
Адмирал Колчак выразил свое согласие. Узнав, что американская миссия действует в тесной связи с английским Правительством, адмирал вошел в сношение с англичанами, рассказал обо всем откровенно, и английские власти посоветовали адмиралу ехать под чужой фамилией, ввиду того, что немцы за адмиралом следят и, если им сделается известным его отъезд, они, конечно, примут меры.
В 20х числах июня 1917 г., получив уведомление от Английской миссии, адмирал выехал по железной дороге на Торнео, Христианию, Берген. Из Бергена адмирал поехал уже под чужой фамилией в Лондон. В Лондоне виделся с Морским Министром и Первым Лордом Адмиралтейства Адмиралом Джелико. Был несколько раз у Начальника Морского Штаба ген. Холла, от которого узнал, что адмиралу до отхода парохода придется прожить в Лондоне недели две.
Тогда Адмирал Колчак попросил разрешения у Адмирала Джелико познакомиться с Английской Морской Авиацией и постановкой в Англии морских авиационных станций, — чтобы осветить этот вопрос для себя. Для этой цели Адмирал ездил по различным заводам и станциям, летал на разведку в море...
В то время в Англии на Керенского смотрели, как на несерьезного болтуна. А резкие отзывы посла в Англии Набокова о бывшей Царской Семье вызвали большое недовольство против него в видных правительственных сферах, которые считали, что «каковы бы ни были у посла России убеждения, он не имел права, будучи на службе бывшего Императорского Правительства, так высказывать свое порицание, персонально, бывшей царской семье — в то время, как эта семья была лишена возможности ответить на это». Благодаря такой бестактной выходке ни Посольство, ни Набоков не пользовались авторитетом среди англичан, которые в этом отношении были трогательно щепетильны и корректны.
Наконец, наступил день отбытия парохода. Вся миссия Адмирала была помещена на вооруженный крейсер бесплатно... Кроме крейсера, для того же рейса был готов огромный транспорт «Кармения», идущий в Канаду с больными и ранеными канадскими солдатами. Миссия и транспорт взяли направление из Глазго, через Ирландское море. Больше половины пути шли в сопровождении нескольких миноносцев, в открытом море эскорт вернулся в Англию. Миновав залив Святого Лаврентия, миссия прибыла в Галифакс, совершив все переходы в одиннадцать дней.
В Галифаксе миссию Адмирала Колчака встретили представители морского Министерства Соединенных Штатов, которые заявили Адмиралу Колчаку, что в Монреале миссии будет предоставлен специальный вагон, что миссия является гостями Американской Нации, и никто из миссии не должен беспокоиться ни о питании, ни о помещении, ни о средствах передвижения, так как все это берет на себя Американское правительство.
По прибытии миссии в Монреаль ей был подан вагон, и к Адмиралу Колчаку прибыли прикомандированные к миссии два офицера Штаба Морского Министерства. Оба эти офицера были раньше в России и один из них, Мак-Кормик, пробывший в Петрограде 4—5 лет, хорошо говорил по-русски. Миссия с большим комфортом прибыла в Нью-Йорк и в Вашингтон.