Вместо того чтобы стать откровеннее, генеральный директор, кажется, пожелал обратного. Он захотел показать, насколько был вежлив со стариком, и сделался скрытным. Может, что-то почувствовал в голосе старшего следователя, или же таким вот образом на собственные мысли ответил.
– А он?
– А он заявил, что он сам и мне, и себе прямо сейчас помочь сможет! Вытащил из-за пазухи или даже из штанов – я толком не разглядел – какую-то трубу, чуть ли не водопроводную, и чиркнул зажигалкой. Выстрел я слышал, а дальше уже ничего не помню. В себя только в реанимации пришел, после операции, когда хирург меня поздравил с тем, что второй глаз и мозг уцелели.
– Да, хирурги с вами намучались, – проговорил старший следователь. – В качестве поражающих элементов в своей самоделке старик использовал битое стекло от бутылок. Я лично впервые с таким зарядом встречаюсь. Да и хирург тоже. Ни он, ни я даже не слышали о таком применении стекла. Обычно в ход идут обрезки гвоздей, мелкие болты и гайки. Но это в самодельном взрывном устройстве, где в качестве взрывчатого вещества используют тротил или пластит. Там взрыв мощным бывает, любые кости насквозь проламывает. Здесь осколки стекла из костей выковыривать пришлось. А чтобы использовать спичечные головки, то я о таком варианте с детства, признаюсь, не слышал.
– Кстати, товарищ следователь, когда мы про внука говорили, вы сказали, что он приедет, как только вы тело выдадите. О чем речь?
– О теле того старика-ветерана. Вы разве не в курсе насчет того, что дальше произошло?
– Нет. Не в курсе. Я же здесь вообще от всей информации отрезан. Да и не в состоянии был какие-то новости воспринимать. Вы у меня первый посетитель со стороны. Раньше только жену с сыновьями пускали. Они тоже мало знают.
– Тогда придется ввести вас в курс дела. После громкого выстрела в ваш кабинет ворвалась сначала секретарша, а за ней телохранитель Кравцов вместе с людьми, которые ждали приема. Ветеран все еще держал в руках свою водопроводную трубу, из которой сделал пистолет. Вы, наверное, и сами в детстве такие мастерили. Это называлось тогда «поджиг». Вместо пороха – спичечная сера, короткий, меньше чем в полсантиметра фитиль от обувного шнурка. Стоит только поджечь его, и грохнет выстрел. Одноразовое оружие. Мы в детстве – и я тоже, каюсь, – десятками такие штуковины делали. Считали это почти пистолетом. Только не догадывались заряжать свое оружие битым стеклом. Нам звука хватало. Иногда, правда, камешек помельче в импровизированный ствол забивали, чтобы по мишени стрелять. Даже солидолом его смазывали, чтобы не застревал.
Соколовскому, видимо, были приятны эти воспоминания. По крайней мере, говорил он все это с лирическими нотками, словно баловал свой слух. Но генеральный директор рассказом подполковника юстиции не заинтересовался и поторопил его слабым голосом:
– Ладно. С оружием все понятно. А что произошло-то?
– Ваш телохранитель Анатолий увидел эту трубу. Сначала он ребром ладони врезал по ней, направил ее в потолок, а потом ударил старика кулаком в голову. Тот упал, ударился виском об угол стола и умер почти сразу, еще до приезда «Скорой помощи», не приходя в сознание. Это дает нам право подозревать телохранителя в сговоре со стариком. Я предполагаю – и прокуратура меня в этом поддерживает, – что он просто убрал опасного свидетеля, своего сообщника, сделал это торопливо, не предоставил тому возможности дать показания против себя, любимого.
– Это исключено, – категорично заявил генеральный директор.
– Почему вы так в этом уверены?
– Сестра Валентина меня очень любит. Мы с ней вместе росли, я ее воспитывал, можно сказать. У нас отец рано умер.
– А при чем здесь ваша сестра?
– Так мой телохранитель Анатолий Кравцов – ее муж.
– Она имеет право претендовать на наследство? – спросил старший следователь, желая уцепиться за новую нить, определить для себя мотив покушения.
– Нет. У меня есть завещание, составленное по всей форме и заверенное нотариально. Все, что после меня может остаться, достанется моей жене и сыновьям. Сестра получит совсем немного. Не стоит такое наследство человеческой жизни. Тем более что в результате моей смерти Кравцов потерял бы работу. Вы знаете, как сложно телохранителю, подопечный которого был убит, найти новое место. На него все будут смотреть косо.
– Значит, мотива у вашей сестры не просматривается?
– Нет.
– А сестра знает о вашем завещании?
– Знает. Я сам ей его показывал. Она прочла текст и ни единого слова против не сказала, со всем согласилась. Но, товарищ следователь, как я понимаю, уголовное дело против телохранителя может быть заведено только после моего заявления. Так ведь? А я такую бумагу писать совершенно не намерен. Давайте сразу поставим все точки над i.