Теперь то я понимала что моя жизнь изменилась. Изменилась навсегда и обратного пути у меня нет. Есть только движение вперед и если я хочу выжить в этом мире мне придется приспосабливаться, придется учится в их проклятой академии..
Часть седьмая.
Брела я по этому выбеленному пространству коридора лекарей к своей палате и думала о прошлом, вспоминала свою прошлую, «земную» жизнь. Стало как-то грустно. Слишком многого я не успела, много хотела добиться и не успела. Что же подумает Совушка когда я не вернусь домой? Будут ли обо мне беспокоиться или забудут, вычеркнув как ненужное воспоминание из своей жизни. Стало грустно. Грустно до слез, до новой истерики. Только вот истерить я больше не имела права. Стало безразлично как я выгляжу. В таком грустном и подавленном состоянии я и вошла в свою комфортабельную клетку под названием палата. Там на столике возле окна уже стоял мой обед. Но есть не хотелось, хотелось просто лечь, уснуть и проснуться уже дома. Как же я хотела чтобы это все оказалось просто страшным сном. Но, к сожалению, это все была реальность.
Мне мало везло по жизни.,я никогда ничего не выигрывала. Вот и сейчас надеяться на Фортуну не приходилось. Она никогда не обращала на меня свой взор. Слишком уж нас много, чтобы каждому везло. Мне надо было собраться и подумать, но все мысли дружной толпой решили покинуть мою голову. В этот момент я просто сидела на своей кровати и невидящим взором уставилась на противоположную стену. Так продолжалось долго.
Ко мне в палату зашла очередная медсестра для того чтобы обработать мои шрамы. Раньше я всегда отворачивалась от этих процедур или замечала состояние своего тела совсем мельком. И даже не осознавала что встреча с волками оставила на мне такие вот отметины.
Девушка пыталась меня остановить и просила не разглядывать, сказала что все можно исправить, что как только рубец сформируется полностью его можно будет удалить каким-то там заклятьем. Меня, если честно это интересовало мало. У меня проявилось первое чувство из всего того эмоционального вакуума, который образовался после разговора с Корделией, и это чувство было интерес. Мне стало интересно узнать как же все таки выглядят мои шрамы. А посмотреть было на что. Всю руку покрывал шрам. Он состоял из множества более мелких шрамов. Начинались они, насколько я могла видеть, от самого плеча, а может даже выше, меня же бинтовали всю правую руку и левую ногу, не обделили вниманием и мою шею, и даже на щеке справа имелся какое-то подобие пластыря. Так вот, возвращаясь к шраму, он покрывал всю руку до самой кисти, был еще совсем розовый, свежий.
- Мне надо забинтовать вашу руку и наложить лекарство и заклятие исцеления.- произнесла медсестра.
- Прошу, можно я рассмотрю. Я честно не буду больше кричать. Разрешите мне хотя бы это.- произнесла я, и даже изобразила подобие дружелюбной улыбки. Я готова была умолять, лишь бы она мне разрешила. Мне это было необходимо. Рассматривание своих увечий отвлекало меня от печальных мыслей о доме, о прошлом.
Девушка посмотрела на меня какое-то время и все же согласилась, но сказала что после обработки ноги ей все же надо будет забинтовать и мою руку. Я была рада и этому. Глупо было надеяться что мне разрешат совсем ее не бинтовать, лечение не должно прекращаться по моей прихоти. Для того чтобы не терять время даром я решила все же повнимательнее осмотреть руку. Так вот, шрам начинался от самого плеча ( а может и выше, не могу утверждать точно, так как я не видела еще ни разу ни своего плеча ни шеи, мне даже прикоснуться к ним, не забинтованным не разрешали) и проходил через всю руку до самой кисти. На тыльной стороне ладони тоже были небольшие шрамики. Вообще, судя по рисунку, мне руку порвали просто в клочья, вдоль всей руки, даже не просто вдоль, а как-бы проворачивая ее по спирали. Шрам вообще от плеча спускался по руке спирально в несколько рядов, а еще между этими спиральными линиями были более мелкие, перечеркивающие основные под разными углами. При разглядывании шрама мне вспомнилась паутина наших земных пауков, тех которых называют паук-оса, очень уж похоже было.