Неожиданно со стороны пустыни мигнул слабый свет фары. Скорее всего, мотоцикл, и мощный, на обычном городском по песку не очень-то проедешь.
Мог кто-то днем спрятать его среди металлолома, а ночью забрать? Теоретически — конечно, мог. Но вряд ли этот кто-то пришел из пустыни пешком за своим транспортным средством, выходит, он выбрался из космопорта. Чужаку оттуда так запросто не выйти, но зачем таиться своему да еще устраивать заезд в темноте по пустыне? Затем, чтобы не увидели свои же? Только со стоп-сигналом этот неизвестный прокололся, недостаточно хорошо прикрыл… А вот фару он включил, только выезжая на дорогу, а теперь, похоже, снова погасил: дорога более-менее освещена, так что…
"Неужели?" — екнуло сердце. Кому и чего ради могла понадобиться такая авантюра? Разве только…
"Возможно, я ошибаюсь, — подумал он, вытаскивая свой мотоцикл на дорогу. — Но если нет… тогда я уверую в высшую справедливость!"
Бластер — вот он, под рукой.
Чужой мотоцикл — совсем близко, уже слышно урчание мощного мотора, но седок еще ничего не видит за поворотом дороги…
Человек включил фару на полную мощность, едва мотоциклист вывернул на прямую, так, чтобы наверняка ослепить. Похоже, просчитался: мотоцикл даже не вильнул, плавно замедлил ход и остановился. Седок поднял забрало шлема — оказалось, полицейская модель с мощным поляризационным фильтром.
— По-моему, мы друг друга нашли, — сказал он, спрыгивая с седла.
"По-моему, тоже", — мог бы ответить человек, но промолчал. Лучше не заговаривать с такими. Лучше сразу…
— А ты сильно изменился, — заметил мотоциклист и стащил шлем. — И рука вон дрожит.
Рука с тяжелым бластером действительно едва заметно задрожала, настолько нереальной показалась эта картина: в ярком луче света, как в свете софитов, — молодой Блонди. Едва заметно щурит голубые глаза, настолько яркие, что даже не верится, а потом вдруг склоняет голову к плечу таким знакомым… таким… жестом, и налетевший из пустыни порыв ветра подхватывает длинную белокурую гриву, и челка падает на глаза…
Человек колебался всего лишь мгновение, и даже Блонди не хватило этого времени, чтобы убраться с линии огня… зато с лихвой хватило на то, чтобы выстрелить в ответ.
Плечо обожгло нестерпимой болью, бластер выпал из мгновенно ослабевших пальцев, но главное — Блонди упал, упал и не поднялся, не дернулся даже!
Хватит испытывать везение, вот что понял человек и, едва не теряя сознание, оседлал свой мотоцикл. Хватит с них пока и этого… только пока, он залечит раны и тогда…
Человек не оборачивался, а потому не мог видеть, как молодой Блонди, кривясь от боли, приподнимается на локте, тщательно выцеливает его, нажимает на спуск…
Над дорогой вспухло огненное облачко и просыпалось дождем осколков и горящих неопознаваемых ошметков.
Блонди удовлетворенно вздохнул и откинулся на спину, закрыв глаза. Со стороны космопорта с диким ревом неслись автомобили…
…-Идиот! Ты что за перестрелку устроил? — Себастьян, стоя на коленях возле Мартина, хотел было встряхнуть его, но передумал.
— Тоже мне, перестрелка, по разу шмальнули, и то мимо… — пробормотал тот.
— Я тебе устрою — мимо! — рыкнул начальник. — А если бы он тебе в голову угодил?
— Да у него руки тряслись, как у старого паралитика, — ответил Мартин, — он бы в автомобиль с такого расстояния не попал!
— Но тебя все-таки зацепил!
— Я сам виноват, — сознался Мартин. — Думал, он что-нибудь скажет, а он сразу стрелять… Хорошо, всего-навсего вскользяка по бедру…
— А я о чем?! И зачем ты шлем снял?!
— Да не стал бы он в голову стрелять, — успокаивающе проговорил юноша. — Я ж тебе объяснял, почему! И вообще, может, мне сперва первую помощь окажут, а потом ты будешь меня допрашивать?
— Судя по тому, как ты болтаешь, умереть в ближайшее время тебе не грозит, — сказал Себастьян, — разве только я сам тебя убью. Почему ты стрелял не на поражение?
— Хотел живым его взять, — честно признался Мартин. — Если бы он меня не зацепил, то и взял бы. Потом уж, конечно, пришлось добивать, чтобы не ушел…
— Так, а это еще что? — нахмурился начтранс, присмотревшись к заместителю.
— То, из-за чего Меченый уж наверняка не стал бы стрелять мне в голову, — хмыкнул тот и поправил почти платиновые прямые волосы, намного длиннее собственных, едва ли не до поясницы. — Ну парик это, не видишь? У Ким стащил, у нее их сотни три, по-моему…
— Ах вон оно что… — взглянув внимательнее, протянул Себастьян. — При таком освещении… Неудивительно, что у Меченого задрожали руки.