В собрании начался переполох, господа услужливо бросились на поиски муфточки, словно в ней сосредоточены мужская сила и женское обаяние.
Поручик Евгений Петрович предостерег корнета Сергея Анатольевича от необдуманного поступка:
— Друг мой, Сергей Анатольевич!
Ты не знаешь ещё коварства графинь в муфтах и без оных.
Не отвлекайся от бильярда, ибо отвлечение ведет к поражению, как в любви, так и на бильярде. Дзэн!
Корнет Милославский не послушал совета боевого товарища и отвлекся на гибкий стан графини Елены Антоновны, похожей на горностая в течке.
От волнения корнет кием пропорол дорогое сукно на бильярдном столе и поранил палец о костяной шар.
С досадой корнет сосал палец, а поручик Амбицин укорял ученика, словно лапшу китайскую развешивал на мортирах:
— Отвлечение, батенька, отвлечение! Дзэн!
Корнет Милославский молчал и проклинал дзэн отвлечения!
СОБЛАЗНЕНИЕ
Граф Троекуров Алексей Геннадьевич на лодке катал по озеру графиню Барышникову Светлану Михайловну – молодую, обеспеченную красавицу с брильянтами на пальцах и в волосах, как капли Лунной радуги.
Графиня Светлана Михайловна с одобрением и светским вниманием выслушивала куртуазности графа Алексея Геннадьевича, качала головкой, и время от времени оголяла ножку Солнышку – так уточка вылупляет из яиц последних птенцов.
— Вот-с, милостивая государыня Светлана Михайловна, утка! А за утицей селезень плывет с намерениями! — Алексей Геннадьевич Троекуров не слыл куртуазом, поэтому конфузился перед красавицей, часто потел и краснел, подобно вареной моркови. — Вот-с, если изволите, лебедь белыя, а подле неё вертится лебедь белый.
Или, взгляните на берег, мадемуазель, мужик за бабой бежит, как за поездом!
Потешно!
Граф Алексей Геннадьевич третий час катал графиню Светлану Михайловну и рассказывал о природе – так старый ботаник поучает молодую кухарку.
Графиня Светлана Михайловна отсидела ягодицы и потеряла терпение, словно в воду обронила:
— Ах, Алексей Геннадьевич, примерами с натуры не соблазняете ли вы меня? – графиня Светлана Михайловна наклонила головку и позволила милостивую, слегка игривую лукавую улыбку.
— Соблазнение? Хм! Соблазнения великий дзэн! – граф Алексей Геннадьевич сконфузился до конечной границы, поднял указующий перст в небо, и, забывшись, вышел из лодки посредине озера!
Лодку качнуло, и графиня Светлана Михайловна вылетела с зонтиком в воду вслед за неловким графом – так жена декабриста отправляется за мужем в ссылку в Париж.
ДОБРОДЕТЕЛЬНОСТЬ
Пожилой, но крепкий и задорный богатый граф Одоевский Михаил Афанасьевич после бала соблазнил графиню Наталью Васильевну Пушкину.
Злые языки шептали, что графиня лично затащила Михаила Афанасьевича в будуар, словно ведро с водой тягала.
На следующий день к ужину граф Одоевский Михаил Афанасьевич нанес визит Наталье Васильевне Пушкиной и пообещал за вчерашнюю усладу дорогой подарок – так помещик вдове убитого крестьянина дарует мешок муки.
После отъезда Михаила Афанасьевича окрыленная графиня помчалась с визитами в лучшие дома Санкт-Петербурга, и в каждом бахвалилась (на зависть дамам), что граф Одоевский одарит её бриллиантовым колье!
— Он добродетельный! Он – душка!
Он – милашка, граф Одоевский Михаил Афанасьевич!
Поступает всегда по дзэну и ни на шаг от обещанного!
На следующем балу в честь английского посла графиня Наталья Васильевна со сладкой истомой ожидала колье с бриллиантами от графа Одоевского.
Барышни обмахивались веерами и также с напряжением смотрели на галопирующего Михаила Афанасьевича: выдержит ли он после плясок дружбу в будуаре?
Посреди бала граф Одоевский Михаил Афанасьевич торжественно подошел к графине Наталье Васильевне (Наталья Васильевна засмущалась, покраснела, словно деревенская девушка на сеновале), извлек из изящной французской сумочки нечто и вручил подарок Наталье Васильевне – так с торжеством военноначальники вешают на грудь солдата высший знак боевого отличия.
Графиня Наталья Васильевна Пушкина с восторгом приняла дар, развернула папиросную бумагу и вместо задуманного (ею же) колье с бриллиантами обнаружила портрет графа Одоевского Михаила Афанасьевича на картоне.
От неожиданного дешевого подарка Наталья Васильевна упала в обморок, а, когда очнулась, то увидела Лунные улыбки на лицах знакомых барышень, словно Планеты сошли со своих орбит.
Графиня Маковская Эвелина Ивановна со сдержанной иронией поляков спросила, будто открывала потайную дверь в хоромы Императрицы:
— Вы же, Наталья Васильевна, утверждали, что граф Одоевский Михаил Афанасьевич – щедрый, душечка, милый и добродетельный!
Что вы сейчас скажете после его шокирующего моветонского подарка – портрет вместо колье с бриллиантами?
— Я не отступлю от слова своего! Дзэн! – Наталья Васильевна едва сдерживала слёзы, словно держала козу за рога, а коза рвалась к клеверу. – Граф Одоевский Михаил Афанасьевич добродетельный! – и добавила неслышно для хохочущих графинь: — Жадный старый пердун! Дзэн!
НЕОЖИДАННОЕ
Помещик Иван Сергеевич Тургенев заказал рыбалку на сома.
С вечера мужики готовили сети, а ночью с Иваном Сергеевичем вышли на лов – так волки собираются в стаю для поимки коровы.
В полной темноте мужики заходили в речку с бреднем, тащили, кряхтели и, наконец, вытащили на берег огромную тушу сома, пуда на три!
— Не ждал, не чаял, словно не верил в Звезду Давида! — Иван Сергеевич потирал руки, вытирал пенсне-с, от удовольствия похлопывал себя по ляжкам, словно посторонними звуками чаял обрадовать сома. – Дзэн нам помог, мужики!
Братцы, дзэн нам в помощь!
Мужики зажгли огонь и в неясных бликах пламени увидели, что не сома в сети отловили, а пригожую девку – она ночью омывала телеса в речке и постеснялась кричать, когда мужики её сетью тащили, как сома.
Девка степенно вышла из сетей, не смущалась наготы, встала перед барином Иваном Сергеевичем, уперла руки в бока, словно подпирала яблоневое дерево и неотрывно смотрела глазами омутами.
Помещик Иван Сергеевич не смутился, подкрутил бородку – так мальчишки собакам накручивают хвосты:
— Неожиданное не всегда нежданное! Дзэн!
ЗАДУМЧИВОСТЬ
Во время сражения под Измаилом молодой солдат знаменосец Петруха потерял полковой стяг: выбросил за ненадобностью, или продал врагу за турецкие серебряные деньги – никто не ведал.
Штабс-капитан Ольшанин Егор Дмитриевич слыл справедливым офицером, законником, душой общества и отцом солдат.
— Что ж мы с тобой сделаем, братец? – Егор Дмитриевич в нерешительности стоял перед Петрухой, как кол стоит в болоте. – За потерю полкового знамени, выбирай: сожжение на костре тебя, отрубание головы, расстрел перед строем, забить шомполами до смерти?
— Ничто ты мне не сделаешь, ваше благородие! – Петруха наглел, не боялся суда чести и с вызовом смотрел не только в глаза Егора Дмитриевича, но и на сослуживцев, которых по ночам обворовывал, словно хорь лабазный. – Мне покровительствует генерал Сумкин Анатолий Витальевич.
Я у генерала в фаворе после того, как в бане веником его по ягодицам отхлестал, а потом он меня, словно в дремучем лесу с медведем…
Анатолий Витальевич обещает меня в майоры произвести, как золотом одарит.
Ежели вы, Егор Дмитриевич, меня пожурите или укорите, тотчас послание отправлю своему благодетелю, на плаху вам. Задумайтесь! Дзэн! – Петруха с торжеством смотрел на штабс-капитана, подмигивал простым солдатам в драных трофейных фесках.