— Раньше. Раньше! Лет через двадцать-тридцать.
Время показало, что в этом споре прав оказался Твардовский.
В тот же день Владимир Высоцкий и Давид Карапетян продолжили свое путешествие по Украине. Они остановились на ночлег у работницы шахты "Бутовская глубокая" в Макеевке. Утром эта женщина повела их на шахту и познакомила с председателем профкома: мол, глядите, кого я вам привезла — самого Высоцкого. Председатель поначалу не поверил, но когда Высоцкий предъявил ему свой паспорт, все сомнения разом отпали. Воодушевленный шахтер тут же предложил гостю выступить с концертом перед шахтерами. Тот согласился, хотя были кое-какие сомнения насчет правомочности такого выступления.
Дело в том, что Высоцкий, отправляясь в путешествие, не помышлял о гастролях и поэтому у него не было обязательного в таких случаях маршрутного листа, дающего право на выступления. Но председатель его успокоил: мол, в кои-то веки удалось заполучить к себе такого именитого певца — неужто не уладим такой 1 пустяк? И он тут же связался с парткомом шахты, а через него и с городским отделом культуры. Тамошние чиновники без всяких проволочек разрешили столичному гостю выступить перед шахтерами, уходящими в забой, утром следующего дня, А в тот день, 24 августа, Высоцкому разрешили спуститься в забой.
На следующий день состоялся концерт Высоцкого. Как вспоминает Д. Карапетян: "Спел он шахтерам и "Черное золото", но слушатели прореагировали на нее без восторга.
Тогда Володя исполнил несколько легких песен — для бодрости, перед выходом на смену, и расшевелил аудиторию. Помню реакцию на "Поездку в город" — на слова: "Даешь духи на опохмелку"; помню сильный гул в зале — то ли акустика, то ли шахтеры переговаривались…"
Пока шел концерт, местные умельцы пытались отремонтировать "Москвич" гостей, однако повреждения были слишком серьезными, чтобы управиться с ними за один день. Поэтому было решено выделить москвичам для поездки в Гуляй-Поле "Волгу" от дирекции шахты.
В эти же дни Сергея Хрущева в очередной раз вызвали в КГБ. Те же люди, что забрали у него вариант мемуаров его отца, теперь вернули ему магнитофонную пленку с личными записями. Но Сергею Никитовичу этого показалось мало. Он напомнил чекистам их обещание, зафиксированное в расписке: как только Никита Сергеевич выйдет из больницы (а до выписки оставалось несколько дней), они вернут весь вариант мемуаров. И что же он услышал в ответ? Ему сообщили, что все материалы уже давно переданы в ЦК, Мол, там и спрашивайте.
Однако сыну Хрущева не пришлось никого искать — его нашли сами. Уже на следующий день после посещения Лубянки ему домой позвонили из Комитета партийного контроля и попросили приехать на Старую площадь. Он так и сделал. В КПК ему сообщили, что в отличие от КГБ в ЦК ему ничего не обещали, что материалы его отца действительно находятся там, но о возвращении их не может быть и речи, поскольку должно выйти соответствующее решение на самом высоком, уровне. Так Сергей Хрущев окончательно убедился в том, что его обвели вокруг пальца.
Тем временем в столичном театральном мире весь август не утихают страсти, связанные с решением Олега Ефремова перейти во МХАТ. Ефремов надеялся, что многие "современниковцы" уйдут вместе с ним, но просчитался — его поддержало меньшинство. То историческое собрание длилось два дня (некоторые Затем будут утверждать, что оно продолжалось двое суток без перерыва), и Ефремову так и не удалось убедить коллег уйти во МХАТ вместе с ним. Только Александр Калягин и Георгий Бурков, которые только-только пришли в "Современник" и серьезных ролей там не имели, подались за Ефремовым. Оставшиеся же решили выбрать себе коллективного вождя в виде художественной коллегии. В нее вошли Галина Волчек, Лидия Толмачева (кстдти, первая жена Ефремова), Игорь Кваша, Андрей Мягков, Виктор Сергачев и Олег Табаков (17 августа ему исполнилось 35 лет). Последний в тот момент был самым ярым антиподом Ефремова, и именно во многом благодаря его действиям "современниковцы" не поддались на уговоры о переходе. Ефремов ему этого не простил. Придя однажды на коллегию, когда Табакова там не было, он внезапно сообщил, что выборы коллективного вождя — туфта. Мол, Табаков за вашими спинами уже дал согласие занять место директора театра. Началась настоящая буча, которую Табакову с трудом удалось унять. С этого момента Ефремов превратился для него в личного врага. Он перестал его замечать, и даже 28 августа, когда театральная Москва прощалась с выдающимся мхатовцем Василием Топорковым (в 50-е он был педагогом Табакова и Ефремова в Школе-студии МХАТ), некогда бывшие друзья стояли в почетном карауле и даже не смотрели друг на друга. Сергей Бондарчук, стоявший рядом, шипел на них: "Что же вы делаете, сволочи, помиритесь", но все было тщетно. Эта вражда длилась два года.
Между тем Олег Табаков продолжает съемки в картине "Достояние республики", в которой исполняет роль чекиста Макара Овчинникова, пытающегося не дать увезти из России бесценную коллекцию антиквариата, принадлежавшую некогда князю Тихвинскому. В начале августа съемочная группа приехала в город Кириллов Вологодской области, чтобы там отснять эпизоды, относящиеся к финалу фильма. В них Макар попадал в плен к бандитам-лагутинцам, которые разместили свою штаб-квартиру в монастыре (киношники приспособили Кирилло-Белозерский (натурные эпизоды) и Ферапонтов монастыри (в последнем снимали заточение Макара под стражу, фрески Дионисия). Вместе с Табаковым в картине одну из главных ролей исполнял и его сосед по дому Андрей Миронов — он играл роль обаятельного авантюриста Маркиза.
Первую половину августа Миронов находился с Театром Сатиры на гастролях в Магнитогорске, после чего приехал на съемки в Кирилло-Белозерский монастырь. В последнюю неделю августа там снимали эпизоды с его участием: Маркиз пытается угнать фургон с антиквариатом; Маркиза избивают бандиты (в этом эпизоде Миронова эффектно бросали грудью на металлические ворота); Маркиза сажают под стражу в одну келью с Овчинниковым.
Тем временем тема кино в августе на этом не исчерпывается. 26 августа в недрах КГБ появился весьма любопытный документ за подписью начальника 5-го (идеология) управления генерала Филиппа Бобкова. Он касался творческих взаимоотношений советских кинематографистов с зарубежными коллегами. Приведу документ полностью:
"5-е управление КГБ при СМ СССР, рассмотрев предложение итальянской кинофирмы "Дино де Лаурентис Чинематографика" создать советско-итальянский фильм "В городе Тольятти", считает необходимым отметить.
Осуществление в последние годы постановки советско-итальянских фильмов свидетельствуют, что отдельные из них не могут демонстрироваться на советском экране из-за крайне низкого идейного уровня. Больше того, советско-итальянский фильм "Подсолнухи" (режиссер Витторио де Сика, 1969 г. — Ф. Р.) наши кинематографисты прямо называют антисоветским. По их мнению, итальянцам удалось, прикрываясь сотрудничеством с "Мосфильмом", решить свои пропагандистские задачи. Авторы фильма "Подсолнухи" стремились показать преимущества западного образа жизни и отсутствие элементарной культуры у советских людей. В фильме тенденциозно подтверждаются, в частности, измышления буржуазной пропаганды о том, что в СССР якобы существуют громадные кладбища итальянских солдат и до настоящего времени задерживается возвращение на Родину итальянских военнопленных.
Показательная реакция на фильм "Подсолнухи" одной из крайне правых организаций Италии — МОЧИ, от имени которой в адрес нашего посла направлено письмо с угрозой, что в случае дальнейшей задержки Советским Союзом итальянских военнопленных ею будут уничтожены в различных странах Европы 20 советских дипломатов.
По имеющимся данным, наряду с идеологическим выигрышем в совместных фильмах "Красная палатка" и "Битва при Ватерлоо" (эти картины только готовились к выходу на экран. — Ф. Р.), итальянской стороне удалось получить значительные материальные выгоды.
Для достижения своих целей руководители некоторых итальянских фирм не брезгуют любыми средствами, вплоть до подкупа советских кинематографистов, которым вручаются дорогие подарки и организуются увеселительные поездки по стране.