В четверг, 27 июня, в одном из павильонов «Ленфильма» режиссер Виталий Мельников (автор такого хита, как «Начальник Чукотки») приступил к съемкам очередного фильма, в будущем не менее культового — «Старший сын» по одноименной пьесе Александра Вампилова. Актерский ансамбль был немногочисленный, но очень удачный: роль Сарафанова-старшего исполнял Евгений Леонов, Бусыгина — Николай Караченцов, Сильвы— Михаил Боярский, Нины — Наталья Егорова, Васеньки — Владимир Изотов, летчика — Николай Никольский. Актрису на роль судьи Макарской нашел оператор фильма Юрий Векслер: увидев в фильме «Премия» Светлану Крючкову, он посоветовал ассистентам Мельникова пригласить на пробы именно ее, причем фамилию актрисы он даже не запомнил. Векслер не подозревал, что этот выбор станет для него судьбоносным — еще на стадии проб между ним и Крючковой случится роман. Вот как об этом вспоминает сама актриса:
«В Юру я влюбилась в первый же съемочный день. Вечером позвонила ему домой и, набравшись смелости, предложила: «Хотите, я никуда не уеду, останусь в Ленинграде?». Вообще такое поведение мне не свойственно, но, видимо, от любви слегка помутилось сознание. Юра же совершенно спокойно отреагировал на мои слова, сказав только: «Приезжайте на съемки»…
Правда, не все у нас с Юрой сначала шло гладко. Терзаемый сомнениями, однажды он признался мне, что еще ничего не решил: «Давай еще подождем». Собираясь к маме, я сказала ему: «Ты любишь меня и всю жизнь будешь любить только меня!». Мои слова оказались пророческими.
Я уехала домой, в Кишинев, попросив Векслера позвонить, если примет решение. Целый месяц я, гипнотизируя телефон, ждала звонка и не выходила из дома. Даже бабушка, раньше вечно ругавшаяся со мной из-за частых отлучек, вдруг взбунтовалась и постоянно пыталась вытолкнуть меня на волю.
И вот, когда, вконец отчаявшись, я решила принять предложение выйти замуж от своего давнего поклонника, ночью раздался звонок из города на Неве. «Приезжай!» — только и сказал Юра. Мысли о мнимом счастье с другим тут же куда-то улетучились. Векслер выслал мне денег на дорогу, и я вылетела первым же рейсом в Ленинград…».
Однако вернемся в конец июня 75-го.
В тот же день, 27 июня, на «Мосфильме» принимали фильм «Бегство мистера Мак-Кинли» Михаила Швейцера. Работа над лентой была завершена еще три месяца назад, но Госкино заставило режиссера внести в нее существенные поправки. В результате этих изменений из ленты вылетели практически все песни, написанные для фильма Владимиром Высоцким. А ведь по первоначальной задумке авторов, во многом именно на этих балладах должна была держаться философская первооснова картины. На одном из своих концертов осенью этого же года актер так обрисует сложившуюся ситуацию:
«Я написал несколько больших баллад для фильма «Бегство мистера Мак-Кинли». Сделали большую рекламу этому и написали, что я там играю чуть ли не главную роль, и что я там пою все баллады. Это вранье! Я там ничего не играю, потому что полностью вырезан. Вместо девяти баллад осталось полторы, и те — где-то на заднем плане. Поэтому не верьте! И на фильм-то пойдите, но совсем без ожидания того, что вы там услышите мои баллады…».
Кстати, в тот же день в Театре на Таганке состоялся прогон «Вишневого сада», но Высоцкий в нем не участвовал — вместо него роль Лопахина играл Виталий Шаповалов. Прогон складывался нервно: лихорадило актеров, раздражались режиссеры — Эфрос и Любимов. Последний ревнует к первому, хотя именно Любимов предложил Эфросу поставить «Сад» на сцене своего театра. Теперь, видимо, жалеет. После прогона, когда актеров собрал у себя в кабинете Любимов, разразился маленький скандал. Демидова опаздывала на «Золото Рейна» в постановке Шведской оперы, а ее никак не отпускали. Тогда она встала и, извинившись, покинула собрание. Любимова это возмутило, и он разразился гневной тирадой вслед уходящей актрисе: мол, он устал от равнодушия актеров, что его никто в грош не ставит и все такое прочее. Но Демидова все равно умчалась.
Между тем это был не последний скандал, разразившийся на Таганке в те дни. Перед самой сдачей «Вишневого сада» высокой комиссии из Минкульта поднял бучу Виталий Шаповалов. Поводом же к этому стало следующее. Актеров, занятых в спектакле, пригласили в Большой театр на примерку костюмов. И там Шаповалов внезапно узнал, что костюм-то сшили не на него, а на Высоцкого. И это при том, что Эфрос обещал Шаповалову, что сдавать спектакль будет именно он. Возмущенный актер летит в театр и врывается в кабинет Эфроса. Далее следует следующий монолог:
— Если бы вы, Анатолий Васильевич, сказали мне прямо: «Вы будете вторым, а сдавать спектакль будет Володя», — я бы не пикнул. И был бы вторым, я никогда конкуренции не боялся: кто лучше, тот пусть и будет. Пусть Володя играет вечер, вечер — я. Но вы же мне этого не сказали! Мне портной объяснил, что шьют костюм на Володю. Зачем вы меня подставили?! При ребятах, при всех? Я вам что — подзаборник?! В общем, я выхожу из игры, а Володя пусть себе играет на здоровье. Только учтите — Володя сейчас сыграет премьеру и уедет в Париж, у него своя жизнь, свои дела. А вы думаете, я буду с осени по-черному пахать? Не надейтесь, я из игры выхожу!
Эфрос пытается урезонить актера:
— Не надейтесь не играть!
— Ну, уж это теперь мне решать после всего, что вы мне устроили, — отвечает Шаповалов. — А сейчас я иду к Любимову и предупреждаю его, что если Эфрос осенью захочет, чтобы я играл Лопахина вместо Высоцкого, — даже приказом он меня это сделать не заставит.
В итоге от роли Лопахина Шаповалов отказался.
Еще одно знаменательное событие случилось в тот четверг, 27 июня: в столичных школах прошли выпускные балы. Среди звездных выпускников того года значились: Игорь Скляр, Сергей Маковецкий и др.
В субботу 29 июня беспрецедентный случай произошел на чемпионате страны по футболу. В тот день в Одессе встречались команды, расположившиеся в середине турнирной таблицы, — местный «Черноморец» принимал московский «Локомотив». Игра была напряженной, и главному арбитру матча Г. Карапетяну приходилось тяжело: ему то и дело приходилось усмирять мелкие стычки между игроками. А когда одесситы забили гол и ушли в глухую, оборону, пытаясь сохранить победный счет, свистки арбитра в их пользу стали восприниматься гостями как явный подыгрыш. Поэтому едва прозвучал финальный свисток, как целая группа игроков «Локомотива» бросилась к Карапетяну с претензиями: дескать, ты чего подсуживал хозяевам? Арбитр пытался объяснить разбушевавшимся игрокам, что судил справедливо, но те его не слушали. В конце концов нервы одного из москвичей — Владимира Уткина — не выдержали, и он в порыве гнева… сорвал с майки Карапетяна эмблему судьи всесоюзной категории: мол, ты ее опозорил. Позднее, когда этот эпизод станет поводом для серьезного разбирательства на собрании команды и в спортивно-технической комиссии, Уткин будет оправдываться тем, что сделал это случайно: дескать, во время разговора с судьей взялся за эмблему, а судья резко дернулся, из-за чего она и оторвалась. Но это оправдание не спасет футболиста от наказания. На общем собрании коллектива ему влепят строгий выговор и дисквалифицируют на две игры, а СТК, посчитав это наказание слишком мягким, отстранит Уткина на 10 матчей. Чтоб другим игрокам неповадно было срывать с судей их эмблемы.
В понедельник, 30 июня, в Монино скончался Анатолий Серов. Покойный был сыном знаменитой некогда актрисы Валентины Серовой и не менее знаменитого летчика-, героя гражданской войны в Испании, сталинского комбрига Анатолия Серова. Однако своего отца Анатолий совсем не знал — тот погиб в мае 1939 года во время испытательных полетов, когда его жена была на шестом месяце беременности. После гибели мужа мать очень мало уделяла внимания сыну, предпочитая устраивать свою личную жизнь (она вышла замуж за писателя Константина Симонова, родила в этом браке второго ребенка — дочь Машу). Анатолий был на попечении бабушки, матери актрисы, но рос своенравным мальчишкой. Рано приобщился к алкоголю, связался со шпаной. С матерью контактов почти не поддерживал. Когда после армии он вернулся в Москву, та отказалась его прописывать на своей жилплощади. Анатолий уехал в какую-то глубинку. Там женился на якутке, у них родился сын Вася. Но семейная жизнь не заладилась, и вскоре Анатолий вернулся в Москву. Стал сильно пить. На этой почве угодил за решетку за хулиганство. Вернувшись на свободу, поселился в Монино, у своей немолодой жены-медсестры, с которой познакомился во время очередного лечения от алкоголизма в клинике. С матерью не встречался. Только однажды, в начале 70-х, поддавшись на уговоры жены, он решился навестить мать, приехал к ней с цветами, а она, увидев его в окно, попросила своего сожителя выйти и сказать, что ее нет дома. Анатолий догадался об этом и с тех пор зарекся приезжать к матери. Серов умер от сердечной недостаточности, не дожив двух месяцев до тридцати шести лет.