В среду, 2 июля, в Монино состоялись похороны сына Валентины Серовой Анатолия. Бывшая звезда советского кинематографа попрощаться с сыном не приехала, прислав вместо себя своего сожителя. Тот сообщил, что у Валентины сердечный приступ и она лежит дома пластом. Никто из присутствующих не стал допытываться, правда это или выдумка. Не приехала на похороны и сводная сестра усопшего — Мария Симонова, дочь от брака Валентины Серовой с Константином Симоновым. Как вспоминает тетка Анатолия А. Серова: «Валентина на похороны не приехала. Не захотела. Такая деградация, что ничего знать не хотела. Словно и не мать она. Мы собрались, я, Надя, Володя мой. Последняя жена Анатолия Маша. Помню только кладбище деревенское, на кладбище церквушка, и мы вошли в эту церковь, а там он лежит и вокруг стоят монашки в черных платках и отмахиваются от мух. Страшно. Вот так… Мой брат Анатолий трагически погиб в 1939-м, и вся его семья погибла… Наверное, останься брат в живых, не случилось бы трагедии с его женой и сыном…».
2 июля в Театре на Малой Бронной был показан спектакль «Женитьба» по Н. Гоголю в постановке Анатолия Эфроса. Зал был забит до отказа, поскольку спектакль считался премьерным — его первый показ состоялся в середине марта. Спектакль своим присутствием почтили Владимир Высоцкий и Марина Влади, которые в силу объективных причин — отсутствие в Москве — не смогли посетить его первый показ. Вспоминает болгарский театровед Л. Георгиев:
«Внешне Марина Влади с ее типично русскими чертами не выделялась из толпы. Я заметил, что, когда мы прогуливались в фойе театра, публика ее не узнавала. На ней был скромный коричневый шерстяной костюм и большие темные фиолетовые очки. Владимир тоже попытался спрятаться от публики за такими же круглыми темными очками, но «номер не удался», и, пока мы совершали обычный круг, ему пришлось дать несколько автографов.
Высоцкому протягивали программки «Женитьбы», он пробовал объяснить, что в этом спектакле не участвует и не может подписывать чужую программку, тогда люди начинали рыться в карманах и вытаскивать всевозможные бумажки, вокруг образовывалась толпа, и в конце концов Владимир махнул рукой и скрылся через какую-то внутреннюю дверь…
А мы с Мариной продолжали разгуливать по фойе, и никто нас не останавливал. Но, конечно, если бы Марина была без очков, ее сразу узнали бы… Потом мы сидели в зале, ожидая начала «Женитьбы». Высоцкий был в черном свитере крупной вязки. Я решил пошутить: не тот ли это свитер, в котором он играет Гамлета, вызывая столько недоумений.
— Не-е-ет! — протянул он, улыбнувшись. — Тот толще, настоящая шерсть, мохнатый мохер! В нем нельзя ходить в театр, задохнешься от жары, в нем можно только играть!
— Даже летом?
— Даже летом!..».
На следующий день эти же герои увиделись вновь, но уже на другой премьере — в Театре на Таганке показывали спектакль «Вишневый сад» в постановке все того же Анатолия Эфроса. Только теперь в зале сидели Георгиев и Влади, а Высоцкий был на сцене — играл Лопахина. Как вспоминает Л. Георгиев: «В антракте мы поднялись за кулисы повидаться с ним. Тот, кто был в старом здании театра, знает, какая там теснота. У актеров не было отдельных гримерных, лишь две общие «раздевалки» — на нижнем этаже для женщин и на верхнем для мужчин. Мы подошли к дверям и остановились. Марина попросила меня взглянуть, не раздет ли кто-нибудь из артистов. Я посмотрел и позвал ее. Все были одеты, за исключением Высоцкого. Голый до пояса, он разгуливал между зеркалами, которые утраивали и учетверяли его. Марина подошла и обняла Владимира. У коллег тут же нашлись какие-то неотложные дела, и они один за одним покинули гримерную. Я тоже вышел в коридор…».
4 июля в Москве скончался актер театра и кино Владимир Емельянов. Его творческая карьера началась в 1926 году на сцене Пермского театра, в котором он проработал 26 лет. В 1953 году Емельянова пригласили работать в Москву, в Театр имени Вахтангова. С этого же момента началась и его карьера в кинематографе, где Емельянов играл в основном роли положительных героев. Наибольшую известность принесла ему роль выдающегося педагога Антона Макаренко в картинах «Педагогическая поэма» (1955) и «Флаги на башнях» (1958).
Среди других ролей актера выделю: Дзержинский («Вихри враждебные», 1956), Кондратьев («Бессмертный гарнизон», 1956), Рогозин («Первые радости», 1956), «Необыкновенное лето», 1957). Была в послужном списке Емельянова и отрицательная роль: в детективе «Дело «Пестрых» он сыграл вора в законе Папашу. Но подобные роли в послужном списке актера были редким исключением. Умер Емельянов ровно через две недели после того, как справил свое 64-летие.
В тот же пятничный день, 4 июля, в Театре на Таганке Любимов собрал труппу и объявил в общем-то ожидаемую весть — о закрытии спектакля «Живой». Он сказал, что Демичев изменил свое мнение в отношении спектакля, назвав его вредным и очернительским. «Но я, как коммунист, с этим мнением не согласился и оставил за собой право жаловаться выше, — объявил Любимов. — Но нам тоже надо определиться. Кто за то, чтобы считать спектакль жизненно важным для театра, прошу поднять руки». Труппа проголосовала единогласно. Правда, на чиновников из Минкульта эта акция не произведет никакого впечатления — спектакль увидит свет только спустя 14 лет.
В тот же день, когда на Таганке состоялся сбор труппы, по ТВ был показан заключительный концерт лауреатов музыкального фестиваля «Золотой Орфей» (в 21.30). Как мы помним, этот фестиваль проходил в болгарском городе Слънчев Бряг ровно месяц назад, но советское телевидение только теперь сподобилось показать эту запись. Почему же это не было сделано раньше? Говорят, таково было распоряжение самого председателя Гостелерадио Лапина, которому жутко не понравилась победительница конкурса Алла Пугачева. Согласно легенде, увидев ее выступление, он якобы изрек: «Она с микрофоном, как с членом обращается!». И с этого момента запретил при нем даже имя Пугачевой упоминать. Однако нашлись смельчаки, которые не побоялись ослушаться председателя. Главным аргументом в их просьбах показать победу Пугачевой было то, что, мол, люди нас не поймут: во всем соцлагере ее триумф был показан, а на родине нет. Разве так можно? В итоге Лапин вынужден был уступить.
Сама Пугачева смотрела эту трансляцию вдали от столицы — в Минеральных Водах, где она гастролировала с ВИА «Веселые ребята».
По ее же словам: «Я была в гостях. Помню, все шутили, много смеялись, пока выступали другие исполнители. И вот показывают мое выступление. Я смотрю и сама не верю: мне кажется, это было так давно! И вдруг чувствую, какая-то в комнате установилась напряженная тишина. Закончилась трансляция. Выключили телевизор. И снова угощает нас всех гостеприимная хозяйка. Но смотрит на меня по-другому. Обращается ко мне по-другому. А на следующий день, на концерте, зрители встретили меня бурей аплодисментов и криками: «Арлекино!» Давай «Арлекино!». А у меня в программе не было этой песни. Пожалуй, вот тогда и пришла популярность…».
Тот концерт из Болгарии смотрели известный композитор Александр Зацепин и поэт Леонид Дербенев, которые в те дни отдыхали в одном из подмосковных Домов творчества. После выступления Пугачевой Дербенев сказал: «Она неплохая актриса. Мне кажется, с ней можно было бы сделать хороший музыкальный фильм». «Ты прав, — согласился Зацепин. — А то у нас или хорошая певица, но плохая артистка или наоборот. А тут — такое удачное сочетание». Рядом с ними у телевизора была и редактор киностудии «Мосфильм» Любовь Цицина, которая тоже не упустила случая отметить: «Ну, если бы ты, Саша, взялся написать музыку, то я бы у нас на «Мосфильме» нашла сценариста под такой фильм». «Для Аллы — напишу», — ответил Зацепин. Так родилась идея будущего фильма с участием Аллы Пугачевой «Женщина, которая поет». Однако о судьбе этой картины я расскажу позже, а пока вернемся к событиям июля 75-го.