— Звездищи у нас по сцене скачут в блестящих лифчиках и трусах и время от времени делают вид, что поют. Под их фотками в журнальчиках для настоящих мужчин еще подпись специальную ставят, чтобы путаницы не возникло: Франческа Сидоренко, певица.
— Да не ерепенься ты!
Как видно умею я расположить к себе людей! И этот съехал с вежливого «вы» и начал «тыкать»… Продолжает просматривать диски. Отбирает пачку в свою здоровенную лапищу.
— Вот эти все смотрел. Молодец ты. Про войну хорошо пишешь. Не врешь особо, как другие любят. Со своей колокольни, по-бабски, но все равно хорошо. С душой.
Улыбаюсь криво. Терпеть не могу говорить о своей работе с поклонниками. Внезапно заговаривает Стрельников. И я совершенно не ожидаю того поворота, который он задает нашей беседе. И вообще моей жизни в целом.
— Мужики? А с чего мы с вами уперлись в то, что сегодняшняя история с пластидом — продолжение старых дел? Может у нашей звездищи почитатель таланта не совсем здоровый на голову завелся? Чем-то ему последний ее фильм не понравился, и он решил ее того-с — взорвать к едрене Фене.
— Ага! И сделать он это надумал как раз у дверей твоей, Стрелок, конторы.
— А я тебе и это объясню. Девушка она у нас странненькая. Все больше дома сидит безвылазно, с компьютером в обнимку. Когда она здесь — машинка в гараже под замком. Когда в Москве — тоже в подземном гараже, где камер понатыкано как свечек в деньрожденном торте. Я проверил. Если едет в город, то к себе на работу, а там тоже охраняемая стоянка, где за ней специальное место зарезервировано прямо рядом с будкой охранника. Я ничего не путаю?
Я вздыхаю — все он верно говорит. У потенциального маньяка до крайности мало возможностей подвесить мне взрывчатку. В магазины я выбираюсь весьма редко, потому как в основном закупками продуктов занимается моя домомучительница Зоя Федоровна, а одежду, если возникает такая нужда, я покупаю за границей. В кино и театры не хожу. Бассейн — и тот забросила. Вот моему убивцу и пришлось использовать первый же подвернувшийся момент.
— Как правило, самое простое решение оказывается самым верным.
Это уже Коршунов. Задумчиво так. У меня от этой его задумчивости мурашки по коже и шерсть дыбом. Еще только маньяка мне и не хватало. Кондрат решает меня утешить. По своему.
— Бред. Маньяк просто прирезал бы ее в том переулочке прямо у тебя, Стрелок, под дверью, кишки бы по помоечным бакам развесил себе на радость — и вся недолга. А вот чтобы пластиковой взрывчаткой с дистанционно управляемым взрывателем… Нет, братишка, это не маньяк.
— Почему? Есть вариант. Даже два. Первый: он бывший военный и пластид для него — естественное и привычное решение. Второй: маньяк — лишь заказчик. Для того, чтобы осуществить собственно убийство, он нанял профессионального киллера.
— Ну ты и накрутил! Тебе, конечно, как раз за это и платят (я навостряю ушки), но все ж в этот раз ты чересчур перемудрил, Стрелок.
Беседа наша заканчивается неожиданно. До сих пор почти не принимавший участия в ней Коршунов встает, поворачивается ко мне и изрекает негромко:
— Ночевать будешь здесь.
Тут же упираюсь:
— Я девушка честная.
На меня только косят глазом. Даже отвечать на мои «глупости» никто не собирается. Начинаю грустить.
— И сколько мне здесь ночевать?
— Пока не разберемся.
— А если вообще не разберемся? Вашему Коршуну на мне жениться придется, потому как я у него тогда окончательно поселюсь. До конца дней. Или мы будем все вместе жить? Дружной шведской семьей?
— Дура, блин. Кто про что, а вшивый про баньку.
Препирается со мной опять-таки Стрельников. Коршунов молчит. Он для себя уже все решил. И мне приходится смириться. Из моего дома перетаскиваются кой-какие вещи, зубная щетка и мой верный ноутбук. Меняются местами машины — в мой гараж Коршун загоняет свой посеченный пулями Порше, а моя девочка переселяется к нему под крыло. Боится что ли очередной порции взрывчатки? Потом все тот же Коршунов провожает меня в комнату, в которой мне предстоит коротать ближайшие дни. Окна выходят в сад. Но всей красотой вида не позволяют насладиться решетки. Очередная, на этот раз вполне фешенебельная, но все-таки тюрьма…
Мой продюсер будет в восторге. Я давно подозреваю, что это его тайная мечта — посадить меня под замок, чтобы я ни на что не отвлекалась и только и делала, что писала.
Обхожу комнату по кругу, осматриваясь. Коршунов от порога хмуро наблюдает за моими перемещениями. Поворачиваюсь к нему.
— Спасибо. Мне здесь, наверно, будет вполне… спокойно.