Бегу назад, к Поршу. Никто по-прежнему не рискует приближаться к окровавленному телу в нем. Не верится, что он жив — в таком виде живыми не бывают. Но он стонет. Снова присаживаюсь рядом.
— Терпи. Не помри теперь только. А то получится, что все зря. Слышишь меня? Дай знать, что слышишь.
И тут он открывает глаза.
Ничего сверхъестественного. Самые обычные серые глаза. Но на лице залитом черно-красной кровью они — серые, живые — выглядят так, что я вздрагиваю. Словно на грязном стекле кто-то два чистых окошка протер. А там свет. И боль. И ярость.
Испытывая мучительную жалость, которая норовит скопиться комком в горле и потечь из глаз, спрашиваю:
— Ты как?
Смотрит, молчит. То ли не слышит, то ли не понимает.
— Да не молчи же! Поговори со мной!
Пытается. Я вижу, что пытается, но ничего кроме жуткого хрипа из его рта не вырывается. Но уже хоть что-то! Вдали слышна сирена. Скорее!
Вижу, что парень опять силится что-то сказать. Наклоняюсь к нему ближе. И чуть не вскрикиваю от неожиданности. Его рука, которая поначалу мне показалась совершенно мертвой, внезапно тянется ко мне и окровавленные пальцы охватывают мою кисть. Это усилие забирает у мужика последние силы. Глаза закатываются, рука слабеет и падает обратно на асфальт, и только после этого я понимаю, что хватал он меня не просто так — у меня в ладони оказывается небольшой ключ.
Просто ключ. Ни тебе бирки с цифрами, ни тем более брелочка с вложенными в него инструкциями. Смотрю на него, ощущая себя Буратино… Крекс, пекс, фекс…
И что мне теперь с этим делать?
А тем временем вокруг начинается суета. Спасатели с пилами и здоровенными кусачками. Врачи с капельницей и носилками. Господа полиционеры с вопросами и протоколами. Водитель Порша каким-то чудом переживает не только аварию, но и операцию по собственному спасению. Судя по тому, как торопятся и суетятся медики, в скорую его загружают не в виде трупа. Иду к своей замершей рядом машине, но так до нее и не добираюсь, надолго влипая в объяснения. Ведь это именно я звонила в службу спасения! И это мой бампер изувечил тот самый джип, который теперь преспокойненько удалился с места происшествия! В отличие от меня, дуры любопытной! Вот ведь…
Надо работать. Повторяю это себе как мантру уже второй час. Еще вчера решила: сегодня, прямо с утра сажусь и начинаю писать. Начинаю писа-а-ать! Начина-а-аю…
Как же не хочется!
Надо бы взять себя за шкирку, но голова забита чем угодно, только не мыслями о работе. А как писать, если думаешь совершенно о другом? В итоге начатый было текст так и не продвигается ни на строчку. А я все не могу избавиться от видения — серые, словно промытые изнутри яростью глаза на окровавленном лице. И звук — хрип, который вырывается из его горла. По ощущениям — предсмертный…
Хотя полицейские, которые не слезают с меня второй день, все стараясь выпытать у меня еще какие-то им одним ведомые подробности, уверяют, что мужик тот пока что жив. Правда упорно пребывает без сознания, так что одна надежда на меня — ведь я все видела. И как я не пытаюсь объяснить, что все (а точнее кое-что) видеть и «все знать» — две большие одесские разницы, они меня словно не слышат. Наверно, это называется чутьем. Ведь про ключ я им так ничего и не говорю…
Телевизионщики увлеченно мусолят в новостях вчерашнее событие. Еще бы! Перестрелка. Порше. В И-нете тоже прописали. Здесь обо всем поподробнее. Узнаю, что мужик из Порша — какой-то бизнесмен. А зовут его Егор Стрельников. Стрельников — Застрельников… Такая вот подходящая к случаю фамилия…
Читаю дальше. Все больше версии — кому этот самый Стрельников так сильно мог дорожку перейти. Но эти гадания на кофейной гуще, естественно, ни к чему толковому не приводят. Интерес к происшествию закономерно затихает. Для всех кроме меня. Я ведь уже успела себе напридумывать всяких страстей! Вот иду я по темной улице, или выхожу из лифта возле своей квартиры, и тот самый мужик, который стрелял по Поршу, и которого я спугнула, сказав «Эй!», тычет мне пистолетом в бок.
Возникает за спиной и тычет, сволочь!
Воображение у меня хорошее. Страшно. Но дни идут. Мужик не появляется. Джип, номера которого запомнил кто-то более внимательный, чем я, оказывается в угоне. Концы в воду. Страховая, которой еще предстоит заплатить денежки за ремонт моего бампера, в тоске. А жизнь… Жизнь опять сбавляет темп и медленно волочется по привычным рельсам, уныло погромыхивая на стыках…
Действительно что ли начать пить антидепрессанты?..