Не могу сказать, что Антон нам рад. Да и кто будет рад трем сильно подвыпившим ребятам, которые явились к тебе безо всякого спросу в то время, когда приличные люди уже в общем-то спят? Мы начинаем зазывать его ко мне. Он отказывается. Тогда предлагаем переместить наши посиделки к нему. Он опять возражает. Мол, хата не моя, не могу здесь гостей принимать. Тогда Кондрат обнимает его своей здоровенной ручищей и тащит парня вглубь дома, уверяя его, что если бы Коршун был здесь, то он однозначно был бы только рад, если бы Антон немножко выпил с друзьями. Если уж Кондрат кого-то обнимает, спорить с ним невозможно…
Стрельников по-хозяйски ловко накрывает на стол, идет за водкой. В холодильнике ее не оказывается и приходится брать теплую, из бара. Кондрат сидит рядом с Антоном и не снимает руки с его плеч, словно боится, что парень убежит. Он и правда здорово дергается. Вот ведь их Борзунов как выдрессировал!
Сидим мы у него на самом деле не так и долго. Я начинаю клевать носом и прикладываться к подушечке-думке на диване, где сижу. Далеко мне до бабушки, не умею я пить наравне с тремя здоровенными мужиками. Антон, как самый трезвый в нашей гоп-компании, первым оценивает мое состояние и указывает Стрелку и Кондрату на очевидное — пора и честь знать. Он идет нас провожать. Коршунов и Стрельников плетутся впереди, поддерживая друг друга в особо сложных местах. Меня тащит на себе Антон. Прощаемся с ним на пороге моего дома. Мужикам он пожимает руки, меня обнимает, и я слышу у своего уха его быстрый полушепот:
— Это очень хорошо, что ты вернулась.
Первые дни в Москве занимаюсь тем, что общаюсь со своим продюсером и режиссером, покупаю себе амуницию, мотоцикл и, особо не заморачиваясь, права. Точнее меняю их на те, в которых открыта уже не только категория «В», но и «А». С шиком приезжаю к Стрельникову в контору и произвожу настоящий фурор. Правда совсем не такой, как ждала. Егор орет на меня как резаный.
— Ты что дура? Какой мотоцикл еще? Мало тебе, идиотке, что в тебя стреляют, тебя взрывают и насилуют. Тебе еще надо собственноручно на этой штуке убиться! Здесь тебе не Франция. Здесь тебя о грязную фуру размажут и скажут, что так и было.
Расстаемся в очередной раз поругавшись. Все-таки общаться с ним иногда совершенно невозможно. И как его та рыжая медсестричка терпит?..
Еду на дачу. Загоняю мотоцикл на свободное место в своем гараже. Не такие надежды я возлагала на вторые гаражные ворота в своем доме, ну да что делать, если единственный мужик, который замуж позвал, мне почему-то совсем не нужен?
Вожусь в гараже возле своей новой игрушки. Протираю тряпочкой зеркала и хромированные детали. Ворота открыты — лето все-таки. Жарко. Внезапно слышу шум подъезжающей машины. Мой дом хоть и рядом с домом Коршунова, но все же не строго напротив. Выглядываю. У соседских ворот как раз паркуется джип.
Выхожу из гаража, нажимаю на брелоке кнопку. Ворота начинают ехать вниз, я же медленно иду вперед, вроде как к калитке, при этом неторопливо вытирая тряпкой руки. Кто же это пожаловал? Делаю вид, что мне это не так и интересно, но сердце сбивает ритм — а вдруг Коршун вернулся? Нет, не он. Какие-то дуболомы в черном, а с ними… С ними человек, которого я стала в последнее время видеть непозволительно часто.
Александр Петрович Борзунов.
Почему не на своем мерседесе с правительственными номерами? Звук сирены и миганье синей «люстры» надоело? По пробкам соскучился? Вылезает, оглядывается… и замирает словно видит не меня, а привидение. Я киваю. Мужики за спиной Борзунова переглядываются. Тот же сначала медленно, потом все быстрее идет в мою сторону.
— Здравствуйте, Ксения. Не знал, что вы вернулись.
Значит что же? Антон предпочел не говорить шефу о том нашем ночном визите? Ну и правильно, а то бы получил ни за что, ни про что.
— Я только что…
— У вас все в порядке? Самочувствие… наладилось?
— Спасибо, все хорошо.
Кивает и простившись торопливо идет в Коршуновский дом. Дуболомы гурьбой следуют за ним. Любопытство меня так и распирает. Что ему здесь понадобилось? Сразу иду на второй этаж и приникаю к заветному биноклю. В гостиной никого. Все остальные окна мне почти не видно. Жаль… Ах нет! Вот они. Как раз возникают в поле зрения. Мужики, что прибыли с Борзуновым выстраиваются вдоль стены, складывая руки перед собой характерным жестом футболистов в «стенке». Антон останавливается посреди гостиной. Борзунов же начинает бегать туда-сюда. Естественно ничего не слышу, но по выражениям лиц и по жестикуляции нетрудно догадаться, что он чем-то недоволен и орет. По всей видимости на Антона. Не хотела бы я сейчас оказаться на его месте…