Зато дом Коршуна продан. В него въезжает какой-то мужик. Я наблюдаю за его вселением в бинокль. Что поделать, от дурных привычек отказываться труднее всего.
Мне он не нравится. Широченные штаны с многочисленными карманами едва держатся на тощей заднице. Волосы до плеч. Чтобы убрать их от лица, частично собраны на затылке в хвостик. В ухе серьга. Причем не просто колечко, а довольно крупная висюлька. Такой серьгой, если жемчужина в ней настоящая, мог бы похвастаться какой-нибудь пират. Он таскает вещи в дом на пару с водителем Газели. Упаривается. Скидывает на пороге куртку, и я вижу, что все его руки в татуировках. Четкие, очень графичные темно-синие узоры начинаются от кистей и скрываются под рукавами свободной майки. Так мог бы позволить себе выглядеть молодой человек, но у этого в волосах полно седины.
Нестоящая замена бывшему хозяину…
Во Франции уже во всю цветут крокусы и нарциссы. У нас еще сугробы по пояс. Но в воздухе все-таки пахнет весной. Ко мне в гости приезжает бабушка. Зная ее общительность, не удивляюсь, когда в один из дней застаю у нас на кухне того самого мужика — нового хозяина дома напротив. Мы знакомимся. Он говорит по-русски с мягким акцентом. Бабушка рассказывает, что Серджо (мой бог! Ну что за мистика!) итальянец.
— Но бабушка у меня русская, — он улыбается и поднимает вверх палец.
Красивый палец. Длинный, хорошей лепки.
Серджо рассказывает, что в Россию приехал для того, чтобы открыть и раскрутить здесь филиал своей фирмы. Он занимается организацией экстремального туризма для тех, кому хочется чего-нибудь «погорячее». Сам Серджо профессиональный дайвер. Объехал весь мир. Нырял там, где не ныряет никто, имеет какие-то чемпионские титулы по технодайвингу и все такое прочее.
Понятно. Он человек свободной профессии — может себе позволить любой имидж. А этот — длинные волосы, татуировки, свободная, не затрудняющая движения одежда — как раз соответствует его образу жизни.
Серджо оказывается великолепным собеседником. Много что повидал, кучу всего перепробовал — и в смысле еды, и в смысле разного рода авантюрно-экстремальных занятий. Рассказывает интересно и с удовольствием смеется. Бабушка млеет. Ей его вахлацкий, но при этом очень мужественный облик явно нравится.
Опять смотрю на его перевитые мышцами и татуировками руки, на узкие породистые ладони, на пальцы… Потом встаю и, извинившись, ухожу. Пока поднимаюсь по лестнице и иду до своей спальни слышу, как бабушка внизу, явно стремясь загладить неловкость, которая возникла после моего ухода, говорит:
— Девочка в последнее время слишком многое пережила…
Он что-то отвечает, но его низкий голос до меня долетает лишь на уровне интонаций. Зато слова бабушки по-прежнему слышно четко.
— Нет. Она сильная, справится. Если бы еще не этот человек… Тот, у которого вы дом купили… Его, кстати, тоже звали Сергей, вы знали?
Дальше слышать ничего не хочу. Захлопываю дверь.
Проходит еще несколько месяцев. Теперь мы видимся с соседом почти что каждый день. Сначала не понимаю, что он затевает. Потом все становится очевидно. Серджо ухаживает за мной так красиво, так по книжному правильно, что хоть плачь. Я и плачу. Иногда. По ночам, когда никто не видит. Не хочу слезами портить его замысел. Правда вскоре осознаю, что слезы эти — светлые. Прошлые обиды отпустили меня.
Стрельников и Кондрат куда-то пропали. Ну ладно Стрелок — он по крайней мере молодожен. А куда делся Федя? Меня не оставляет такое чувство, что эти мои так называемые друзья где-то залегли, как в окопе, и ждут, иногда выглядывая, чтобы узнать: будет бомбежка или салют?
Еще через пару месяцев мой новый сосед делает мне предложение, и я принимаю его. Бабушка в восторге. Правда, немного недоумевает, почему мы до сих пор так и не оказались с ее обожаемым итальянцем в постели.
— Очень мило, но… очень несовременно, — с некоторым сомнением говорит она. — А вдруг ты выйдешь за него замуж, а после выяснится, что в постели он ни на что не годен?
Лишь пожимаю плечами, пряча улыбку. Бабуля в своем репертуаре.
Решаем не привлекать церковь к нашим отношениям. Он, как говорит, католик, я вроде бы православная, хотя и не помню уж, когда последний раз в церкви была. Сложности и путаница. Куда проще обычный ЗАГС! Когда мы покидаем его, я уже не Соболева, а Ванцетти. Интересно, каково происхождение этой фамилии?