Но была ли водная экосистема продуктивной? Этот вопрос очень занимал Уошен, и для его изучения она выбрала маленькое, окруженное металлом озерцо. Их бригада прибыла строго по расписанию, и, два раза обойдя озеро, Уошен присела на валун из застывшего черного шлака. Остаток дня прошел в установке лаборатории и жилья, забора проб. В качестве меры предосторожности была выставлена охрана из трех компьютеров, которые не делали ничего путного, а только определяли потенциальную опасность каждой попавшей в их поле зрения споры.
Ночное время определялось специальным приказом.
Несмотря на немеркнущий свет, Миоцен приказала, чтобы каждый капитан спал полных четыре часа и еще час отдавал приему пищи и прочим ритуальным обязанностям.
По расписанию команда забралась в свои подвешенные над землей жилища, сняла полевую форму и легла, прислушиваясь к мерному шуму джунглей и считая секунды, когда можно будет снова встать.
Потом за завтраком все собрались тесным кружком и стали смотреть на небо. Крепкий ветер уносил прочь тучи, принося с собой все большую жару, все более сухой воздух и все более яркий свет. Серебристо-белая стена базового лагеря казалась ровной и недосягаемой и вопреки ожиданиям была хорошо видна благодаря прозрачному воздуху. Но из-за этой же яркости, искажающей расстояние, вдруг исчез из видимости мост. Могло показаться, что они остались единственными людьми во всем мире. Можно было забыть даже то, что сильнейшие телескопы наблюдают, как они сидят здесь в своих аэрогелевых креслах, едят по расписанию свой скромный завтрак и вытирают взмокшие от пота лица.
Дью сидел справа от Уошен и, когда она глянула на него, улыбнулся в ответ несколько заговорщицки, словно прочел ее мысли.
- Я знаю, что лам нужно, - вдруг заявила Уошен.
- И что же нам нужно? - эхом повторил Дью.
- Церемония. Некий обряд, прежде чем начнем работать.
Она встала и прошла к своему озеру, еще сама не зная зачем. Черноватая вода плескалась о ржавые камни. Опустившись на колени, она окунула руку в воду, ладонью сразу ощутив ее тепло, а между пальцами жирное присутствие грязи и жизни. Потом ее внимание привлекли огромные, как соборы, болотные растения, а рядом с ними - какая-то странная ловушка. Без сомнения, полная. Уошен встала, вытерла руку о форму и, осторожно отцепив ловушку, принесла ее к лагерю.
На Медулле оказалось множество псевдонасекомых. В ловушке обнаружилась шестикрылая стрекоза, опалово-синяя, размером с предплечье взрослого человека. Разглядывая находку вместе с другими, Уошен осторожно распутала свою жертву, расправила крылышки и тельце и взяла лазерный нож. Как только стрекозе отрезали голову, тельце ее вздрогнуло, и она умерла. Освободив от костей крылья, туловище и жирную грудину, Уошен отнесла все это в их небольшую полевую кухню. Разделка и приготовление заняли секунды. Затем Уошен взяла кусок горячего черноватого мяса и заставила себя откусить и прожевать.
Дью рассмеялся.
- А мы и не предполагали такого, - заметила другой капитан по имени Салюки.
- Приказ Миоцен. Если здесь вы заставите нас есть это насильно, мы вернемся к нашим пайкам, - заметил капитан двенадцатого ранга по имени Брок.
Уошен заставила себя проглотить мясо.
- Больше этого попробовать не захочется, - наконец вымолвила она, улыбаясь.
Впрочем, здесь не было никаких местных вирусов или токсинов, которые специально усиленная генетика не смогла бы разрушить или просто вывести из организма. Миоцен взяла на себя роль заботливой матери, но прилагать усилия было не к чему.
Уошен передала церемониальное мясо дальше по кругу.
Желая ублажить начальство, Салюки положила кусочек на язык и проглотила не разжевывая.
Брок сначала запротестовал, но потом повторил тот же трюк.
Следующие, рожденные уже на Корабле близнецы, Обет и Мечта, поморгали, закинув головы, и хором сказали Уошен «спасибо».
Последним оказался Дью. Он поначалу откусил весьма деликатно маленький кусочек, но потом, не кривясь, взял все оставшееся, вонзил свои белые зубы в жирное мясо и, тщательно прожевав, съел.
- Вовсе не так страшно, - возвестил он с легким смешком. - Если бы так не горело нёбо, можно было бы сказать, что я даже получил удовольствие.
Глава десятая
Недели безостановочной работы принесли свои плоды.
Медулла оссиум оказался вырезанным из самого сердца Корабля. Или, говоря более точно, из ядра молодой железной планеты, которая постепенно стала Великим Кораблем.
Природа этого мира и здравый смысл капитанов привели ко множеству открытий. Кем бы ни были создатели Медуллы, они неизбежно должны были начать с удаления урана, тория и других радионуклидов из остатков планеты и последующего введения их в ядро. Мир был сжат противодействующими полями, его железо еще долго уплотнялось перед тем, как оказалось покрыто гиперфиброй. Но как это произошло, догадаться не мог никто. Даже Ааслин с ее инженерным гением просто качала головой и говорила: «Черт бы меня побрал, если я знаю!» И все-таки миллиарды лет, без явного вмешательства создателей или кого-либо еще, эта огромная машина продолжала работать практически без сбоев.
Но почему же все-таки понадобилось создавать такое чудо?
Самым распространенным и простым ответом был тот, что Корабль нуждается в неподвижном теле. Тектоника, нагретая каким-либо внутренним теплом, неизбежно расплавит помещения и обрушит все каменные потолки. Возможно даже, это могло произойти в какие-то первые несколько тысяч лет. Но для чего надо было соглашаться на такие неудобства и создавать этот Медулла оссиум? Если в вашем распоряжении энергия такого сорта, почему просто не вывести уран в космос, где его можно с удобством использовать в полезных целях?
Если, конечно, это не было сделано.
Некоторые капитаны предполагали, что Медулла оссиум представляет собой переплавленные останки колоссального реактора.
- Ну конечно. Если только не считать того, что это не самый простой и не самый продуктивный способ получения энергии, - возражали им другие, но их голоса звучали скорее вежливо, чем убежденно.
А что, если этот мир был спроектирован с единственной целью - хранить энергию?
Это предположила Ааслин. Установив противодействующие поля, создатели смогли заставить мир вращаться. В таком случае одним только терпением и приложением все большей силы - а этими двумя качествами строители обладали в избытке - они могли добиться чудовищной скорости. Вращаясь в вакууме, оставаясь недосягаемым благодаря покрытию из гиперфибры, этот массивный железный шар вполне мог служить самым обыкновенным маховым колесом.
И медленно, постепенно эта энергия потреблялась пустым Кораблем.
Где-то между галактиками вращение, наконец, остановилось, и в результате этого системы Корабля вошли в некое состояние спячки.
Ааслин пошла даже на то, чтобы создать цифровую модель, сколь возможно наглядно демонстрирующую ее теорию. В молодом универсуме тяжелые элементы встречались редко. Создатели собрали радионуклиды поверхности и похоронили их здесь, и по мере того, как Медулла оссиум становился все горячее и горячее, его покрытие из гиперфибры начинало все более истончаться, деградировать и, наконец, совсем исчезло.
Гиперфибра была богата кислородом и углеродом, водородом и азотом, каждый атом ее был связан и усилен квантовой пульсацией. Выработав весь свой лимит, старая гиперфибра просто развалилась, и победу стали праздновать новые реактивные элементы, давая шанс родиться и новой жизни.
- Это совершенно ясно, - утверждала Ааслин. - И если только вы это поймете, то для вас моя теория станет настолько естественной, что ничему другому вы верить уже не станете. Вы просто не способны осознать очевидное!
Она заявила это на еженедельном брифинге.
Начальники исследовательских команд сидели в иллюзии конференц-зала Премьера; каждый устроился в кресле из черного аэрогеля, потея от жары. А во главе длинного стола из перламутрового дерева сидело между своими внушительными золотыми бюстами изображение Премьера. Она казалась взволнованной, но отлично держала себя в руках. Причиной этого брифинга стали многочисленные рапорты и какие-то смутные слухи. Теория Ааслин вызвала удивление. Но после того, как она закончила, выдержав паузу, Премьер улыбнулась и сказала своему ретивому капитану, обладающему столь богатым воображением: