— Мужчины зарабатывают деньги, — говорил он. — Чего еще хотят от них женщины? Всего сразу? Они воспринимают брак как пожизненный талон на бесплатное питание. Анита разрушила нашу с Джослин семью. По крайней мере родные Джослин разумно распорядились ее приданым. Аните следовало бы задуматься об этом.
Мы занимались любовью — я называла это разминкой Лесли, когда хотела подразнить его, что делала довольно часто. Мне казалось, он прав: моя жизнь зашла в тупик. Я чувствовала, что и мои благодетели придерживаются того же мнения, и ненавидела их.
— Ты должна была остаться со мной, — твердил Лесли. — Добиться своего. В конце концов, я расстался бы с Анитой ради тебя.
Но он лгал. Ему просто не нравилось, что я покинула Ротуэлл-Гарденс без его разрешения.
— И ты испортил бы мне всю жизнь? — уточняла я.
Лесли по натуре был одиночкой. Если уж выходить замуж, то за кого-нибудь вроде Эда или Винни, за общительного и добродушного человека. Но такие мне не попадались. Мне во всем не везло. Даже Эрик и Аида не могли гордиться мной. Кому придет в голову гордиться дочерью-продавщицей, без денег, без дома, мужа и детей? Мне доставались жалкие крохи, а я им радовалась. Это было лучше, чем раз и навсегда похоронить свои надежды.
Моя мечта была неосуществима, поскольку стоила полмиллиона фунтов. А откуда я могла взять такие деньги? Мне хотелось иметь собственную галерею — не торчать в каком-нибудь жалком художественном салоне в пригороде, продавая гравюры и открытки, а быть хозяйкой настоящей галереи с Уэст-Энде, занять заметное положение в обществе, стать своей в таинственном мире искусства, своими глазами видеть, как шлепки краски на холсте — а теперь и на доске — становятся национальным достоянием. Я жаждала играть роль ценителя живописи, быть меценаткой и музой в мире, который любила, хотела очутиться там, где по крайней мере несколько человек поняли бы, что я имею в виду, говоря «хорошая картина». Я осматривала помещения за Музеем истории человечества — они были пусты и ждали новых хозяев. В моем распоряжении были деловые навыки, образование, практическая сметка, связи, вкус — все необходимое, кроме стартового капитала. Я вспоминала, как посмеялась над Айдой, узнав, что она начала учиться музыке, но родители не смогли долго платить за уроки и ей пришлось подыскивать работу. «Правдоподобная история, — думала я, — самый простой выход, самое простое оправдание отсутствию старания и таланта». Но теперь я понимала, каким важным фактором являются деньги — их отсутствие делает абсолютно невозможным раскрытие способностей.
Я знакома с женщинами, сумевшими выйти замуж за миллионеров и просто состоятельных людей, я не менее красива, чем они, ни в чем не уступаю им, но я не из тех, кто выходит замуж ради денег. Тому, кто мечтает о спокойной жизни, следует избегать меня. Я говорю то, что думаю, и думаю, что говорю, а это самое неподходящее качество для совместной жизни, тем более с миллионером.
Однажды вечером, когда я сидела, глядя в темноту и оплакивая свою судьбу, ко мне зашел Лесли. Я удивилась: мы виделись всего несколько недель назад, а обычно он навещал меня не чаще раза в месяц. Бек явился ко мне с предложением — как он выразился, по делу, а не ради развлечения.
Один богатый южноафриканец, мистер Клиффорд Стрейзер, только что прилетел в Лондон вместе с женой. Мистер Стрейзер возглавлял консорциум, недавно купивший тридцать акров заброшенной земли на территории доков и теперь планировавший застройку этого района. Миссис Бренда Стрейзер прибыла с мужем, чтобы посетить гинекологическую клинику на Харли-стрит. В случае удачного расклада Лесли мог стать агентом и подрядчиком Стрейзера и поправить дела. «Удачному раскладу», с точки зрения Лесли, мог способствовать совместный ужин и несколько сомнительных одолжений.
— Я не девица по вызову, Лесли, — заявила я, — пока нет. Ни один бизнесмен не поблагодарит тебя за такое «одолжение», как я.
На лице Лесли отразилось потрясение.
— Мэрион, речь идет не о сотнях, а о тысячах фунтов, о миллионе! Или тебе уже не нужно полмиллиона на галерею?
— Вижу, ты задумал взять пятьдесят процентов комиссионных, — заметила я.
— Как только у тебя будет своя галерея, ты отвыкнешь от высокомерия, — парировал он.
Я ответила, что не понимаю, каким образом мы сумеем вытянуть миллион фунтов из несчастного мистера Стрейзера, и даже не догадываюсь, какая роль в этом предприятии отведена мне.
— Если бы я могла изготовить подделку картины старого мастера, то согласилась бы, — объяснила я. — Но нанять художника, чтобы он написал фальшивку, еще лучше. А что могу предложить Стрейзеру я сама? Себя? Я не прочь, но при нынешних расценках на такие услуги мне придется отрабатывать его полмиллиона добрый десяток лет.
Из меня вряд ли вышла бы проститутка — мне недостает золотого сердца, чтобы быть добродушной и жизнерадостной, моя душа упрямо отказывается деградировать, она слишком тесно связана с разумом, чтобы позволить мне приобрести сходство с порочной и потому притягательной падшей женщиной. Безнадежная затея! Кому я нужна?
Лесли заметно смутился и наконец объяснил все. Мы пригласили супругов Стрейзер на ужин в «Кларидж». Я взяла напрокат белое, убийственно-простое платье, уложила волосы, как беременная жена с картины Ван Эйка. Вести себя я приготовилась сдержанно и интеллигентно, чтобы произвести впечатление привлекательной и разумной особы, воплотившей в себе все качества, о каких мечтают будущие родители. Лесли надел свой лучший серый костюм и тщательно выбрал галстук. Он выглядел как честный и компетентный человек. Мы составили отличную пару.
Клифф Стрейзер был рослым, широкоплечим, приятным, заурядным и довольно полным мужчиной, который изобрел способ делать деньги, никому не причиняя вреда. Достаточно только скупать большие, никому не нужные пустоши на окраинах больших разрастающихся городов, а затем застраивать их грандиозными торговыми центрами и офисами, превращая заброшенные земли в гордость мегаполисов. Он выглядел слегка растерянным, его блестящие глаза бегали. За столиком в углу ужинала принцесса Маргарет.