Среди удельных князей северной Руси, напротив, никому не было дела до другого. Политическому значению удельного князя соответствовал и уровень его гражданского развития. Несовершенный общественный порядок не содействовал совершенствованию гражданских нравов и чувств. Личный интерес и личный договор, составлявшие основу удельного порядка, могли быть плохими воспитателями в этом отношении. При раздельности владения между князьями не могло существовать и сильных общих интересов: каждый из них, замкнувшись в своем уделе, в своей вотчине, имел привычку действовать особняком, во имя личных выгод. О соседе-родиче вспоминая лишь тогда, когда тот угрожал ему или когда представлялся случай поживиться на его счёт. При тяжёлых внешних условиях княжеского владения и при владельческом одиночестве князей, каждый из них всё более привыкал действовать по инстинкту самосохранения. Удельные князья северной Руси гораздо менее воинственны сравнительно со своими южнорусскими предками, но по своим общественным понятиям и образу действий они в большинстве более варвары, чем те. Такие свойства делают для нас понятными увещания, с какими обращались к удельным князьям тогдашние летописцы, уговаривая их не пленяться суетной славой сего света, не отнимать чужого, не лукавствовать друг с другом, не обижать младших родичей. Это взаимное разобщение удельных князей делало их неспособными к дружным и тесным политическим союзам. Княжеские съезды, столь частые в XII веке, становятся редки и случайны в XIII и почти прекращаются в XIV веке.
В.О. Ключевский писал о том, что «удельный порядок был причиной упадка политического сознания и нравственно-гражданского чувства в князьях, как и в обществе, гасил мысль о единстве и цельности Русской земли, об общем народном благе. Из пошехонского или ухтомского миросозерцания разве легко было подняться до мысли о Русской земле Владимира Святого и Ярослава Старого! Самое это слово Русская земля довольно редко появляется на страницах летописи удельных веков» [Ключевский В.О.: Том 1., S. 21391].
Изменение системы государственного правления. Десятичная система сменяется дворцово-вотчинной. Формируется два центра управлений – дворец и вотчина. В каждом из них формируется свой государственный аппарат, поскольку каждый придворный чин являлся государственным чиновником. В этот период изменяется система наследования власти. В XI и XII веках стали заключаться договоры между князьями, в которых все чаще стал закрепляться принцип наследования трона отца сыном. Прежде Русская земля рассматривалась в качестве родовой собственности князей, княжеского кровнородственного клана, находящаяся в их совместном владении. Киевская Русь считалась общей отчиной княжеского рода, который был коллективным носителем верховной власти, а отдельные князья, участники этой собирательной власти, являлись временными владетелями своих княжений. Порядок владения волостями был обусловлен родовыми счетами. Политическое положение каждого князя определялось его положением в роде, а нарушение этого положения другими князьями вело к усобицам. Усобицы шли не за волости, потому что волости не принадлежали одному какому-либо князю, а за порядок владения волостями. В системе этой власти не заметно мысли о праве собственности на землю как землю, – праве, какое принадлежит частному землевладельцу на его землю. Правя своими княжениями по очереди ли, или по уговору между собой и с волостными городами, князья практиковали в них верховные права. Но ни все они в совокупности, ни каждый из них в отдельности не применяли к ним способов распоряжения, вытекающих из права собственности. Не продавали их и не закладывали, не отдавали в приданое за дочерями, не завещали и т.п. Смешение начал государственного и частного, с преобладанием последнего, мы встречаем в устройстве самого удельного общества, в его отношении к князьям, и в формах отправления князьями своих властных функций.
В XII веке начинается разложение родового порядка благодаря младшим городам северной Руси, которые, получая особого князя, более ему подчиняются, чем старые, старшие города, что и позволяет князьям усилить свою власть. Князья, возвышая эти города в ущерб старым, смотрят на них, как на собственность, устроенную их личным трудом, и стараются, как личное владение передать их в семью, а не в род. Благодаря этому родовое владение падает, родовое старшинство теряет значение, и сила князя зависит не от родового значения, а от материальных средств. Каждый стремится умножить свою силу и средства увеличением своей земли, своего удела. Усобицы идут уже за землю, и князья основывают свои притязания не на родовом старшинстве, а на своей фактической силе.