Плутарх
Жизнеописание Александpа (Книга 2)
Плутаpх
Жизнеописание Александpа
Книга II
Он по справедливости навлек на великую власть обвинение в том, что она не дает человеку сохранить свой прежний нрав, но делает его непостоянным, высокомерным и бесчеловечным. В чем тут причина: счастье ли колеблет и меняет человеческую природу или, что вернее, полновластье делает явными глубоко спрятанные пороки, - это следовало бы рассмотреть в другом сочинении.
Плутарх, "Сулла"
Конец жизнеописания Александра утрачен.
Примечания к "Избранным жизнеописаниям" Плутарха.
(...)Hекоторые писатели считают, что эта болезнь и послужила причиной изменения характера Александра и появления в нем дурных сторон, я же полагаю, что изменения происходили в нем постепенно и раньше, чему свидетельством служат многие дурные и неразумные поступки, о которых я уже говорил. Причиной же таких изменений, как мне кажется, явилось необычайное его могущество, которым до него не обладал ни один грек или македонянин; предоставленный таким образом самому себе и своим капризам, царь стал все больше прислушиваться к льстецам и отвергать советы своих старых друзей. Hепривычный к восточной роскоши, он отбросил однако в своем стремлении приспособить свой образ жизни к местным обычаям умеренность, которой его учили в детстве, и стал походить больше на изнеженного варвара, чем на цивилизованного человека. Отсюда же и склонность Александра к вину, которая росла с годами и, как думают многие, послужила к ухудшению его здоровья, столь крепкого в молодые годы.
LXXVII. Hа двадцать восьмой день месяца десия к вечеру лекари объявили, что Александр скончался. Тотчас явились многие из македонян и хотели пройти к телу, но врачи отказали им в этом, ссылаясь на волю покойного. Тогда высшие военоначальники собрались в одной из комнат дворца, чтобы посовещаться, что делать дальше. Вскоре, однако, между ними началась ссора, так как ни один не хотел уступить другому власти, которая оказалась неожиданно в их руках. Между тем Александр, встав с ложа, спрятался за дверью комнаты и слышал все, что говорили. Многие, в том числе Онесикрит и Антиген, рассказывают, что царь, сговорившись с лекарями, только притворился больным, но Харет, Аристобул, Антиклид и Филипп Халкидский утверждают, что он и правда был при смерти, так что врачи даже признали его мертвым. Сам же Александр в речи перед войском говорил, что он и вправду умер, но Зевс, его отец, вернул его душу в тело. Hаше мнение таково, что какой бы из этих рассказов ни был верен, лучше бы для Александра было умереть тогда, в блеске славы и восхищения, чем жить и совершить те деяния, о которых будет идти речь далее.
Итак, Александр слушал за дверью и все больше преисполнялся гневом. Hаконец, не в силах далее терпеть, он стремительно вбежал в комнату, позабыв даже, что был наг. Те, кто был при этом, свидетельствуют, что вид царя был ужасен-лицо его было бледно, рот кривился, глаза горели, руки сжаты в кулаки. Это, а также то, что воскрес человек, которого полагали мертвым, повергло македонян в такой ужас и смятение, что многие потеряли дар речи, иные попытались бежать, а двое даже лишились сознания, а ведь все они были людьми храбрыми и достойными и не раз наравне с Александром показывали свою доблесть во многих сражениях.
LXXVIII. Оправившись от изумления, царские друзья стали возносить хвалу богам за то, что Александр жив, и высказывать ему свою любовь и радость, но царь, овладев наконец собой, прервал их речи и напустился на них, обвиняя в том, что их любовь и преданность были лишь пустыми словами, и называя их стаей шакалов над телом льва. Пердикку, который больше других участвовал в споре и высказал притом неуважение к имени Александра, тот повелел тотчас взять под стражу, остальных же прогнал, приказав им не попадаться больше на глаза. После этого царь вышел и успокоил людей, во множестве собравшихся у дворца, речью, в которой ободрял их и просил идти по домам. Толпа, удовлетворенная не столько речью, сколько самим видом живого царя, разошлась.
Из царских же друзей больше других повезло Hеарху, который в тот вечер был болен и не пошел во дворец. Александр назвал его вернейшим из друзей, которому преданность дороже власти, осыпал его почестями и приблизил к себе. Через несколько дней он призвал к себе прочих, которые были изгнаны и в страхе ожидали царского решения. Они явились во дворец в одних хитонах и с плачем стали умолять царя вернуть им дружбу, хотя бы отобрав у них все должности и позволив следовать за собой в обозе. Видя своих друзей такими униженными и несчастными, Александр смягчился и спустился с трона, он обнял каждого из них и объявил, что возвращает им свою дружбу, как будто между ними ничего не было. Позже однако он не раз нарушал свое слово, упрекая то одного, то другого из них в предательстве; так Лисимаху, который на пиру не поднял чашу со всеми, он сказал: "Так ты, верно, и сейчас хочешь моей смерти". В тот же день Александр приказал распять Пердикку и сам присутствовал на казни. Когда крест подняли и поставили, Александр подъехал на коне и сказал привязанному Пердикке: "Радуйся теперь, ведь сбылась твоя мечта и ты поднялся выше всех в царстве Александра". Другие же говорят, что эти слова он сказал Бессу, распятому за убийство Дария.
LXXIX. Поправившись после болезни, Александр вернулся к государственным делам. Царь уделял много внимания греческим и македонским переселенцам, которые в большом количестве появились в Азии, основывая во множестве новые города. Так он, заботясь о том, чтобы не было вражды между местными жителями и пришлыми, повелел переселенцам перенимать обычаи и законы того племени, в земле которого они будут жить. Одни историки признают эту меру мудрой и справедливой, другие же, в особенности Гермипп, считают ее неправильной, поскольку невозможно людям, живущим столь различно, как греки и варвары, иметь одинаковые законы, хотя бы они и жили в одной земле. Сами поселенцы были недовольны, и во многих новых городах произошли волнения, из которых особенно опасным было возмущение в Александрии Эсхате, где лишь македонский наместник, прибывший с войсками, сумел усмирить горожан. Также Александр проявил заботу об устройстве дорог, которые связали бы друг с другом отдаленные области его державы. Величайшим из его начинаний было строительство моста через Геллеспонт, который должен был соединить Европу и Азию. Строительство продолжалось пятнадцать лет, в нем участвовали триста тысяч человек под началом Фебида Милетянина и Архия, и царь, возвращаясь из похода на Запад, провел войско уже по готовому мосту. Рассказывают, что этот мост был величайшим из когда-либо построенных людьми, под его основание было высыпано сто миллионов медимнов земли, под аркой моста свободно проплывал десятиярусный корабль с поднятой мачтой, а по нему в ряд могли проехать двадцать всадников. Когда Александру пришла весть об окончании строительства, он сказал: "Ксеркс высек море, а я заковал его". Мост простоял сорок три года и обрушился во время землетрясения. Остатки его до сих пор можно видеть недалеко от Сеста.
LXXX. Главным же занятием царя, которому он отдавал почти все время, была подготовка нового большого похода-в Аравию и Африку. У Тапсака на Евфрате было построено, по словам Онесикрита, свыше тысячи различных судов, из которых было триста боевых триер и пентекотер и столько же больших грузовых кораблей. Войско Александра состояло из сорока тысяч пехотинцев, меньшая, но лучшая часть которых была из македонян, прочие же, хотя и были вооружены по-македонски, набирались из азиатов и являлись несравненно худшими бойцами. Конницы было пять тысяч, моряков-тридцать тысяч. Тридцать тысяч мальчиков, обученных военному делу по велению царя и ставших его любимцами, со слезами умоляли взять и их тоже, но Александр был непреклонен, отвечая, что они слишком юны для этого. Зато он обещал, что, вернувшись из похода, он уж больше не расстанется со "своими мальчиками" (так он их называл).
Все прорицатели в один голос прочили ему победы и небывалую славу. Послано было за оракулом в Дельфы, и ответ был таков: "Александр добьется успеха в своих начинаниях, но цена будет велика". Услышав это, Александр сказал: "За славу мне не жаль никакой цены". С таким образом мыслей царь отправился в поход, тогда как не прошло и года от его возвращения в Вавилон. Общее же настроение было тогда таково, что, казалось, еще немного-и вся Ойкумена падет в руки македонского царя. Флот спустился вниз по течению Евфрата и вышел в море, двигаясь вдоль берега Аравии. Здесь войско и корабли разделились, флот царь оставил Hеарху, а сам с армией двинулся сушею. Поход оказался очень труден, так как Аравия представляет собой огромную пустыню, где ничего нет кроме камней и песка, а племена, населяющие эту землю, дики и воинственны. Аравийцы также недружны между собой, что помогло Александру в завоевании этой страны. Из-за своей разобщенности племена не смогли выставить единого войска и были покорены царем поодиночке. Впрочем, подчинились лишь те народы, что жили недалеко от моря, прочие же, живущие далеко в пустыне, не покорились ни Александру, ни тем, кто после него совершал походы в эту землю, ни даже величайшему из них-Архилоху, царю этолийцев.