После недели непрерывных работ замок был восстановлен, и некоторые из нормандцев затем ушли, но граф Тибо с большой армией остался там. Король собрал свои силы, приказал привезти осадные машины, и со всей мощью вернулся к Ле Пуйсе. Когда он встретил врага, то стер его в порошок. Свершив свою месть и отбросив их после боя к воротам, он запер их в замке и расставил вокруг воинов, чтобы не дать им бежать. На расстоянии броска камня там находилось оставшееся от предшественников заброшенное укрепление (motte). Он занял это место и, с большим трудом и мучениями, воздвиг другой замок. Хотя заготовленный каркас из бревен давал некоторую защиту, наши люди должны были сносить опасные удары пращников, катапульт и лучников. Хуже всего было то, что те, кто причинял доставлял такие мучения, сами были в безопасности за стенами замка, и стреляли из своего оружия без страха возмездия за причиняемый ущерб. В их жажде победы назревало грозное столкновение между теми, кто был внутри и теми, кто оставался снаружи. Те из королевских рыцарей, которые были ранены помнили об их беззакониях и хотели нанести им такой же удар, и не отступились от этого желания, пока, почти что волшебством, не воздвигли замок с большим гарнизоном и запасом оружия, и те осознали то, что когда король уйдет, то они должны будут с исключительной храбростью защищаться сами и отражать атаки своих соседей или же будут иметь несчастье погибнуть от жестоких мечей своих врагов.
Поэтому, король смог вернулся в Тури и восстановить свои силы. Затем, не взирая на большой риск, он, сквозь вражеские линии смело доставлял продовольствие армии укреплении (motte), иногда тайно, всего с несколькими людьми, иногда открыто, с большими силами. Затем люди Ле Пуйсе, которые находились столь близко, что могли очень сильно стеснить гарнизон, стали угрожать осадой. Поэтому, король разбил лагерь, занял Жанвилль (Janville), что в примерно миле от ЛеПуйсе, и окружил его центральную площадь изгородью из кольев и лозы. Пока его воины устраивали снаружи свои палатки, на них внезапно обрушился граф-палатин Тибо, во главе армии, составленной из лучших людей, каких он только смог найти среди своих и нормандских войск. Он надеялся поразить их, пока они были без доспехов и без оружия, а затем прогнать и нанести большой урон.
Чтобы встретить их, король вышел навстречу в своей броне. Каждая из сторон, пренебрегая копьями и мечами, сражалась с одинаковым ожесточением, больше стараясь одержать победу, нежели остаться в живых, больше думая о триумфе, чем о смерти. Там вы могли наблюдать восхитительный подвиг доблести: армия графа, примерно в три раза большая по численности, заставила королевских воинов отойти к вилле. Но король, вместе с несколькими людьми — Раулем, наиблагороднейшем графом Вермандуа, его кузеном, Дре де Муши (Dreu de Mouchy) и еще одним или двумя воинами, сочли презренным для себя робко удалиться, оскорбив, таким образом, и свою собственную храбрость и королевское величие. И помня о своей всегдашней доблести они предпочли выдерживать тяжелейший натиск и бесчисленные удары вооруженного врага, прежде чем все же были вынуждены отступить в виллу.
Граф Тибо, уже мня себя победителем, попытался быстро опрокинуть палатки графа Вермандуа. И тогда на него бросился этот граф. Провозгласив, что до сих пор никогда люди Брие (Brie) не действовали с такой самонадеянностью против людей Вермандуа, он атаковал его и, с большим трудом, но отразил натиск, отплатил за все перенесенные несправедливости. Королевские рыцари, подбадриваемые его доблестью и его криками, также обрушились на них. Жаждя крови они бросились в атаку, разбили их и, навлекая на них позор и запятнав их честь, прогнали до самых ворот Ле Пуйсе. Много было взято в плен, и еще больше убито. Исход битвы всегда неверен. И те, кто вначале считает себя победителем, теперь, после разгрома, испытывали стыд, горевали о попавших в плен и скорбели о том, что содеяли.