Так рассказывает Геродот. Хэпи-энд в стиле русских сказок!
Фараон Нехо, принёсший много горя Иудее (подробнее – в Шестнадцатой новелле), был первым строителем канала между Средиземным и Красным морями. Но он его не закончил. О причинах перемены царского плана Геродот говорит так: "На строительстве канала при Нехо погибло сто двадцать тысяч египтян. Внезапно Нехо велел прекратить работы из-за неблагоприятного предсказания оракула. Оно гласило, что царь строит канал только на пользу варварам. Варварами же египтяне называют всех, кто не говорит на их языке".
Отец Истории скупо говорит о Нехо, зато с удовольствием пересказывает эпизоды из жизни его внука фараона Хофры, которого называет Априем. Однажды Априй потерпел поражения от восставшего против него города Керены. "За это египтяне распалились на царя и подняли восстание, полагая, что он, желая их извести, намеренно послал на явную гибель, чтобы надёжнее управлять остальными". Фараон начинает переговоры с восставшими, во главе которых стоит дезертир по имени Амасис. В стан мятежников отправляется знатный египтянин из свиты фараона – некий Патарбемис. Переговоры этого парламентёра во вражеском стане велись так необычно, что я лучше опять передам слово Геродоту. "Когда этот Петарбемис, прибыв, стал звать Амасиса к царю, тот, приподнявшись в седле, испустил ветер и сказал, чтобы Петарбемис отнёс этот ответ фараону".
Сочинения эллинских историков не принимаются всерьёз современной наукой, зато – и уж с этим никто не спорит – из их рук мы получили прекрасное чтение, и я, заранее отвергнув обвинение в недостоверности, приведу здесь несколько античных анекдотов, имеющих отношение к фараонам, действующим в моей книге.
Вот несколько историй, связанных с… лошадьми.
Во все времена изобреталось секретное сверхоружие. И вот среди окружённых египтянами ассирийских солдат прошёл слух, будто из союзной Фригии срочно доставлено оружие невероятной мощи. Пока оно спрятано в большой палатке в центре поля, где на утро должно произойти важное сражение.
Теперь представьте: раннее утро в Северной Сирии. В долине ещё стоит туман. Друг против друга выстроились армии двух великих империй, Египта и Ассирии. Между ними – неширокое пространство, куда по приказу командующих готовы ринуться навстречу друг другу солдаты. В переднем ряду – таинственная палатка. На неё не обращают внимания египтяне, зато с надеждой поглядывают ассирийцы, делясь между собой предположениями о содержимом палатки.
Ряды египетской пехоты расступаются, и перед войсками выезжает главнокомандующий – старший сын фараона, наследник престола. Под ним великолепный жеребец нильской породы, следом – гвардия. Они готовы возглавить атаку, и каждому, кто посмотрит на султаны из красных перьев над сияющими медными шлемами гвардейцев, уже ясно, кто победит в сегодняшней битве. Египетский главнокомандующий медленно оглядывает строй своего нетерпеливого войска, при–под–ни–мает–ся в седле…и в тот же момент открывается секретная палатка, и два ассирийских конюха выводят из неё кобылу необыкновенной сексапильности. Конюхи отскакивают за переднюю линию своей пехоты, а выдрессированная красотка с нежным ржанием уносится с поля боя в направлении ячменного поля. Следом за ней скачут, сбрасывая седоков, жеребцы с главнокомандующим, гвардией и всеми египетскими вельможами. Некоторое время обе армии в изумлении наблюдают, как седоки ударами, уколами, лаской и руганью пытаются остановить оглушённых любовью лошадей, потом раздаётся всеобщий хохот, а сквозь него – злые голоса ассирийских военачальников, бросающих свою армию в атаку на оставшегося без командования врага.
Египтяне потерпели в тот день позорное поражение, но полученный опыт не пропал для них зря.
Будущий фараон Шабака сделал военную карьеру, когда перед строем войск ринулся вперёд и зарубил запущенную неприятелем в сторону египетских боевых колесниц молодую кобылу, после чего преподнес её хвост своему повелителю. Об этом подвиге Шабаки сообщает каменный рельеф на обломке стены его дворца в Фивах.
От Геродота я узнал и другие анекдоты из жизни фараонов и царей, но умолчу о них не то чтобы от природной скромности, а потому что они не связаны по времени с сюжетом моей книги.
Теперь пробежимся глазами по списку месопотамских царей в той же Энциклопедии.
Шалманасар II (1030 – 1019 до н.э.),
Тиглатпаласар II (966 – 935 до н.э.),
Ададнирари II (911 – 891 до н.э.),
Ашурнарсипал II (883 – 859 до н.э.),
Тиглатпаласар II (966 – 935 до н.э.),
Ададнирари III (810 – 783 до н.э.),
Шалманасар IV (782 – 772 до н.э.),
Тиглатпаласар III (745 – 727 до н.э.),
Шалманасар V (726 – 722 до н.э.),
Cаргон II (721 – 705), изгнавший иврим из Израиля,
Санхерив (в научной литературе, Синнахериб и Синаххериб) (704-681),
Асархадон (680-669),
Ашшурбанапал (668-631)
и двое вавилонских монархов – могильщиков Иудеи:
Набопаласар (626-605) и
Небукаднеццер II (Навуходоносор) (605-562).
Профессор Чикагского университета А. Лео Оппенхейм составил монографию "Древняя Месопотамия" с подзаголовком: "Портрет погибшей цивилизации" – фундаментальный труд, над которым автор работал двадцать лет. В разделе, посвящённом истории древней Ассирии, читаем: "Путём проведения ежегодных походов ассирийским царям, начиная от Арикденили, удалось создать ряд более или менее эфемерных империй. Они часто внезапно распадались – обычно со смертью царя-завоевателя, но завоевания возобновлялись, и они расширялись снова и снова, а их организация становилась более тщательной. Способность быстро восстанавливать свои силы и увеличивать свою мощь следует считать столь же типично ассирийской чертой, как и удивительную нестабильность структуры управления". И далее: "Постоянное и яростное стремление к расширению <...> часто было следствием всё усиливающегося разорения страны и старых провинций. Необходимость расширения свидетельствует о слабости системы".
Уважаемый профессор относится к т.н. "Панвавилонской исторической школе" – к тем учёным, кто ставит Ассирию и Вавилон во главе картины. Соседи по Плодородной Радуге определяются ими, как "цивилизации-спутники". Если бы названную монографию успели проработать те, с кого Железный Ассириец содрал кожу, прежде чем сжечь, – их, возможно, утешило бы заверение учёного, что поступками ассирийцев руководил некий комплекс неполноценности: им постоянно виделось, как соседи, опередив их, уничтожают Ассирию.
Нас в данной книге Месопотамские цивилизации интересуют по совершенно иной причине – поскольку они влияли на судьбу Эрец Исраэль и её соседей в эпоху Малых Королей. Именно поэтому задержимся на последних персонажах в списке ассирийских царей.
О Санхериве (Синнахерибе) – в Четырнадцатой новелле. Он был убит в храме, успев назначить себе наследником Асархадона (Ашшурахиддина) - своего сына от сирийской наложницы.
Асархадон – царь-полководец умер во время одного из походов на Египет. На этом пути он затоптал не одну страну уже едва плодородной Радуги. Под его подошвами хрустели черепа царей Урарту, Вавилонии, Кипра. Не была обойдена Асархадоном и Иудея, но, по-видимому, ещё не пришёл её роковой час, и король Менаше отделался выплатой Ассирии дани. Асархадон, великий и грозный государь, если судить по стихотворению Валерия Брюсова, на самом деле был злобен и мнителен. Раз уж мы начали вспоминать античные исторические анекдоты, связанные с лошадьми, то приведём и историю, относящуюся к Асархадону.
Однажды его конь испугался тени перебежавшей ему дорогу собаки,
поднялся на дыбы и скинул со спины седока. Отлежавшись в палатке лекарей, Асархадон приказал отвести коня на место происшествия и там в наказание отрубить ему все четыре ноги до колена.
В 631 году, преследуя армию фараона, Асархадон ворвался в Египет.